— Мы просто покажем немецкую тачку. Знаете какой мне папаша БМВ купил недавно?
— Там этого добра и без вас хватает. И более качественного, а не китайскую подделку, собранную под Брянском.
Девчонки то засмеялись, а парни нахмурились.
Это была горькая правда. В России очень много подделок, продаваемых дороже, чем в той же Германии.
— Вы только представьте, вы в Германии, в одном из самых крутых ночных клубов. И там вы видите раскрепощенную, на все готовую самочку. Дымов, что ты ей скажешь?
Он выдал какую-то чушь на немецком и не забыл поглумиться излюбленным: Я,Я…
— Она пошлет тебя куда подальше. Запиши в точности, что ты ей должен сказать. На немецком, — уточнила я, и все стали записывать, а я довольная улыбалась, хоть и не показывала это. А когда закончили, и я продиктовала то, что ответит девушка, кто-то опять решил выступить.
— А есть фул?
— Фул — это что?
— Ну что вы, Аврора Михайловна! Фул-это полный видос какой-нибудь порнушки, фрагмент которой мелькает в сети.
— Буду знать.
— Кстати, я тут немного импровизировал, — принес мне свои каракули Ольховский, не забыв подмигнуть. Иногда мне кажется, они реально думают, что смогут затащить меня в койку. Наивные.
— Не то, Ольховский. Вот эти слова написаны неправильно, значит вы их так и выучите. Девушка тебя не поймет, а так как в Германии они максимально раскрепощены, то сорвется ваш самый лучший секс жизни.
Они снова заржали, как вдруг дверь распахнулась с громким стуком, ударившись о стену. Все головы повернулись на звук, и я не стала исключением.
В какой — то момент мне даже показалось, что пришел черт собственной персоной. Волосы торчали в разные стороны, разве что рогов не было видно. Чёрную кожанку явно поваляли в грязи или пепле, тут кому как видится. Белые некогда фирменные кросовки тоже были грязными, это все, не говоря уже о дырке в штанах. Не будь он красив, как дьявольский сын с его этими изогнутыми в вечной усмешке губами, я бы подумала что он— бомж. На улице такому субъекту я бы обязательно кинула монетку. Ведь всегда есть те, кому хуже, чем тебе.
В какой-то момент мне даже могло показаться, что этот черт пришел по мою душу, потому что, стоя здесь, в храме знаний, я чувствовала себя распутницей, надевшей одеяние монахини. И от того, что я это надела, монахиней я не стала, мое прошлое всегда будет со мной. И кажется, что сейчас именно этот парень, кем бы он не был поднимет палец и скажет всем, кто я на самом деле. Именно он пустит в унитаз мою здесь двухмесячную работу. Он, тот, кто шатаясь заходит в аудиторию, держится за стену и поднимается на самую последнюю парту, довольно громко стукнувшись о стол головой.
