Внутри витал одуряющий аромат кофе. Учуяв его, уже невозможно было думать о чем-либо другом. На первом этаже мы заказали по большой чашке капучино с куском творожного торта и по витой лестнице поднялись наверх. Небольшая закругленная комната была пуста, и в этой пустоте пронзительно ощущалось время. Оно стелилось невидимой дымкой под потолком с грубой штукатуркой, поскрипывало в деревянном полу с потертыми половицами, пристально смотрело со старинных черно-белых фотографий на неровных стенах. Давно канувшая в небытие эпоха чудом задержалась здесь.
В ожидании кофе Сун Лимин присела на диван, взяла в руки свежую газету и погрузилась в чтение. Я же ходил по комнате и с благоговением трогал руками вещи на деревянных подоконниках, старинных резных столиках, мягких креслах с выцветшими гобеленами – все здесь окружала таинственная аура минувших лет. Я впервые в жизни прикасался пальцами к настоящей старине, и это наполняло меня сладким трепетом. Дыхание древности гипнотизировало: с каждым прикосновением я все глубже погружался в ушедшее столетие; самый воздух, казалось, изменил плотность и сделался видимым в лучах солнца.
Зачарованный здешней атмосферой, я дошел до зеркала, что неприметно висело в углу в потемневшей от времени деревянной раме. Я бросил рассеянный взгляд на его поверхность и от неожиданности застыл на месте: сквозь дрожание воздуха я увидел в глубине зеркала сидящую женщину с высокой прической и веером в руках. Это была моя мать – такой я ее запомнил по нескольким старым фотографиям!
Я резко обернулся. Вместо Сун Лимин на диване сидела женщина, чье отражение я увидел в зеркальной поверхности. Ее волосы были заплетены в косу и уложены наверх с помощью костяного гребня. Наверняка мое порывистое движение застало женщину врасплох: она поспешно наклонила голову, словно пряча лицо за шелковым веером – мне был виден лишь ее открытый лоб.
Я сбросил секундное оцепенение, вызванное странным появлением незнакомки, и громко сказал по-китайски – nihao! Женщина подняла голову – это была Сун Лимин! Меня ввела в заблуждение ее новая прическа – до этого китаянка скрывала волосы под широкополой черной шляпой. А вибрирующий воздух породил у меня что-то вроде зрительной галлюцинации. Но, черт побери, теперь я действительно заметил в ее лице сходство с материнскими чертами. С чертами женщины на черно-белых снимках, о которой отец с неизменным презрением говорил: твоя блудная мать
