– Прах тебя побери! А ведь я живу на земле, на которой жили и деды мои, и прадеды, и прапрадеды! А сколько в наше село наехало мужиков из маленьких деревень, вот у них и наделы маленькие или совсем нет. Но кто же в этом виноват?! Стало быть, все старожилы – патриции, а приехавшие – плебеи!
Мысль сия поразила Герасима Ивановича. И он к ней многократно возвращался. Необходимо заметить, что в селе основное население занималось кузнечным ремеслом. В поле их жёнам часто приходилось трудиться одним. Куропатов отдавал свою долю в аренду «плебеям». Кузнецов там уважительно величали по имени-отчеству. Село в старину никогда не принадлежало помещику, жители имели статус государственных крестьян. Его жители всегда гордились своим положением.
С того времени, как Герасим познакомился с интересными сведениями по истории, у него в голове постоянно крутилось открытие, сделанное им для себя. «Я патриций!» – вдруг приходило ему на ум совсем некстати во время работы в кузнице или при уборке навоза в хлеву. И вот фантазия ему как-то подсказала попробовать прокатиться на носилках. Те, что стояли обычно возле сарая, не годились, так как использовались для уборки опять же скотского навоза. Тогда он сделал новые из струганых досок. Как-то на праздник опрокинул две рюмашки и пошёл по деревне. Нашёл четырёх плебеев, которым зверски хотелось выпить, да вместо денег у каждого была «вошь в кармане, да блоха на аркане».
Мужики, конечно, удивились странной просьбе односельчанина. Впрочем, только в первый момент. Затем с энтузиазмом приняли предложение. Герасим Иванович постелил на новенькие носилки красно-чёрно-белый коврик, узоры на котором напоминали ему изображения древних воинов, царей и прочих фараонов. И помчали плебеи сельского патриция вдоль по улицам. Какой русский не любит быстрой езды! Такие «выезды» стали повторяться.
Мальчишки всегда приходили в восторг при выносе «царственного тела» и бежали следом, образуя как бы почётный гвардейский эскорт. Почему же носильщики соглашались на унизительное, казалось бы, ношение односельчанина? Причина тому была веская: Герасим обещал им бутыль самогона, которая находилась у него дома. Вот и сейчас они, начав почётный выезд с одной горки, миновав ложбину, поднимались на другую гору, приближаясь к вожделенной цели.
Артём однажды стал свидетелем того, как дядю носильщики доставили домой, он вспомнил подробности и поведал семье о них, а Василий живо представил эту картину.
