Ночью, когда уже все легли спать, Вася думал, как же ему быть. Вдруг раньше приедет настоящий сын, его прадед Михаил? Что тогда будет? Трудно представить… А уговорить отсюда уехать прапрадеда невозможно. Надо найти портал, через который он попал сюда, и попробовать перебраться обратно, в своё время. Может быть, получится… Да вот Артёма бы уговорить избежать мобилизации в Белую армию, где-то бы спрятаться…
Глава 9. Воскресенье. Благодать и заступничество
В воскресенье семья посетила церковь. Надели рубахи, украшенные вышивкой. Интересные узоры. Пояса с кистями. По пути на церковную службу кланялись всем, кого встречали по дороге.
А вот и церковь. Василий с любопытством осматривал внутреннее убранство храма. При советской власти храм превратили в зерносклад. Впоследствии, когда построили новые склады, здание забросили. Двери железные сняли. Вася в детстве с дружками играл здесь в войну, это у них крепость считалась. Росписи на стенах поблекли, штукатурка в некоторых местах отлетела. В последние годы на сходе сельчан решили реставрировать храм. Обнесли его строительными лесами. Но дело подвигалось медленно.
А тут все росписи целые, иконостас большой. Полюбовался Василий, помолился по примеру других. На одной из икон изображён Иисус Христос, глядящий прямо на молящихся. В его взгляде светились мудрость и грусть. Василию стало неуютно, показалось, что Бог-Сын ожил и жалостно-всепонимающе смотрит на него. Парень отступил назад и потихоньку выбрался на свежий воздух.
– Здорово, Миша! – приветствовал его плечистый мужчина, тоже вышедший из церкви, – что, тоже устал проповеди слушать? – он протянул ему широкую ладонь.
Они крепко стиснули руки. Вася думал, как бы не оплошать, ведь о чём говорить с незнакомцем, не знал. Неопределённо хмыкнул. Мужчина, прямо глядя на него голубыми навыкате глазами, спросил:
– Ты ведь, кажись, в город уезжал робить? Не пондравилось, чё ли?
– Да нет, на побывку прибыл временно, – усмехнулся Вася.
– Дак можа сообразим, у меня самогон есть. Пошли, хлобыснём! Посидим, покалякаем. Соседа позовём, как есть мы фронтовики, заслужили, имеем право отдохнуть по-людски.
Из церкви стали выходить прихожане. Видать, служба закончилась. Максим Иванович поприветствовал его собеседника, попенял:
– Михаил, что же ты раньше ушёл? Негоже так делать. И ты, Пантелей, не причащался, не исповедовался? Грешно…
– Да у меня, дядя Максим, столько грехов, что никакой поп не поможет! – хохотнул тот, – на фронте как в аду побывал, нечего бояться!
