Кумус разделяет здоровых и больных людей “по яблоку”. Здоровый человек, отдыхая под деревом и получив болезненный удар крупным спелым яблоком по темечку, возьмет плод в руку, съест его или запустит с силой в ствол дерева, реализовав в брызгах мякоти необходимость выхода своей агрессивности. “Больной” будет рассматривать яблоко, тотчас же намертво привязавшись к предмету изнутри, рисовать его, взвешивать в руке, чтобы понять, почему оно всегда падает вниз и при незначительной массе так больно лупит по голове, когда летит с большой высоты.
Я вела себя в поезде, как настоящая больная. Естественно, мужчина в купе со мной не выдержал и сделал единственно возможное предположение:
— Вы психиатр? — тронул меня за руку попутчик напротив, вероятно, еще и разглядев обложку книги.
— Конечно, психиатр, разве не заметно? — пробормотала я, громко сморкаясь и комкая платок в странном возбуждении.
Он посмотрел на мою правую ногу — нога дрожала, как у голодного фокстерьера в предчувствии охоты или близкой случки. Я обхватила колено ладонью, и несколько слез успели сорваться на ладонь.
— Да не огорчайтесь вы так, — проникся попутчик. — Вас кто-то бросил?
— У-у-умер, — стала давиться я в платок неожиданными откровениями.
— Банальность, конечно, но все мы умрем. Извините, — добавил он, когда я уставилась на него красными глазами. Поерзав, все-таки поинтересовался: — С похорон едете?
— Не было похорон. — Я начала потихоньку хихикать. — Он не любил похорон. Сказал, как только отпоют в церкви, сразу отдать на разделку.
— Вот как?.. Послушайте, вы лягте. Ложитесь, я вам еще одну подушку подложу, вот так… Разделка, это, конечно… Это странно звучит, но я понимаю. То есть нет, не понимаю, что это значит? Это что же, и могилы нет?
— Нет! — В положении лежа я подвывала и сучила ногами, даже не пытаясь анализировать, как по-научному называется такая истерическая расслабуха. 90
— Это, конечно, жаль, что нельзя прийти на могилку к любимому человеку, посидеть, поговорить…
Я приподняла голову и внимательно оглядела попутчика.
В купе мы вдвоем. От странности обстановки и желания немедленно помочь, уладить, успокоить мужчина нервничал, суетился, но при этом в растерянности иногда деревенел на несколько секунд. Я даже на расстоянии чувствовала, как он не готов к моим истерикам, как ему муторно, как хочется побыстрее все уладить и расслабиться в банальнейшей вагонной болтовне, с чайком и нехитрой едой, вон и дорогая пробка виднеется на горлышке бутылки из открытого портфеля… С другой стороны, был он странно напряжен, прятал глаза, суетлив в движениях.
