— Я могу убить все, что ты любишь, Ханна. Мне не нужно прикасаться к тебе, чтобы причинить боль. Твой солдатик уже мертв. Эта чертова собака — следующая в моем списке.
Сквозь половицы донесся тихий плач. Характерный плач новорожденного.
Даже в подвале, даже за непрекращающимся лаем Призрака, звук легко узнаваем.
Сердце Ханны заколотилось в груди. Ужас, которого она никогда не испытывала, овладел ею.
— Ах! Вот оно что, — воскликнул Пайк. — Знаешь, может быть, я оставлю тебя здесь гнить. Может быть, сначала убью твоего ребенка, а потом вернусь за тобой. Может быть, ты должна умереть, зная, что его кровь на твоих руках. Так? А может... я отвезу его в Фолл-Крик. Я ведь бывал там все это время. Жил и работал рядом с Ноа. Смотрела, как Майло растет. Он даже ужинал в доме моей матери. Ты знал об этом?
В груди Ханны зародился гнев. Ярость смешалась со страхом, горем и ужасом. Этот человек украл у нее все. Ее семью. Ее сына. Ее детей.
Майло и Шарлотта. Две камеры ее сердца, бьющиеся в унисон.
Она прожила пять мучительных лет ради своего сына. Для своей дочери она вернулась к жизни.
Ханна не для этого сбежала из своей подвальной тюрьмы. Она не для этого истекала кровью, не для этого боролась, не для этого пробивала себе дорогу в реальность.
Нельзя трусить в темноте. Страх не властен над ней. Она не позволит никому разрушить все, что она любила.
В конце концов, Пайк ведь только человек. Мужчина. Плоть и кровь. А не всемогущим демоном, которого невозможно победить.
Она уже заставила его истекать кровью. Она может сделать это снова.
— Последний шанс, Ханна.
Его прихрамывающие шаги затихали. Он направлялся к лестнице. Направлялся к Призраку и к Шарлотте.
Сердце Ханны едва не разорвалось в груди. Потолок подвального помещения давил на нее, тысячи тонн давили на нее. Вынуждая оставаться на месте, оставаться в ловушке.
Она все равно двигалась.
Ханна пятилась. Медленно, осторожно. Грязь и пыль щипали нос, зудели в горле, осыпались на губы. Бетон скребся о ее бока и спину.
Она толкалась, ползла и боролась, выбираясь из замкнутого пространства, ногами вперед. В узкой нише между печью и стеной она встала на колени, а затем, опираясь на стену, поднялась на ноги.
Ханна покрылась грязью, в волосах запутались паутины. Она не потрудилась их смахнуть.
Настоятельная необходимость подстегивала Ханну. Она должна добраться до Пайка до того, как он поднимется по лестнице. Она должна его остановить.
Она больше не бежала. Она шла к нему.
