Отсмеялись, доели супчик, потом сварили чай, все это время тревожно поглядывая в сторону домов. Там не было видно никакого шевеления, мальчик никого не вел, ни с берданками, ни с чемоданами для сбора денег, и они успокоились, разошлись по палаткам. Он отошел с водой в сторонку, помылся. Сердце его начинало стучать на всю рощу.
Богомила уже расстелила спальники и лежала на животе, глядя на него из палатки. «Взял мазь, палец твой смазать?» Он ругнулся, заглянул к Алексею, который выудил из аптечки под головой тюбик и протянул ему. Вернулся, смазывая припухший палец. Она попросила: «Смажешь мне коленки?» Он кивнул, нырнул в палатку, вжикнул замком. Сел на спальнике. Богомила, в одной майке и трусиках, уже тоже сидела рядом. «Ложись?» Она легла на спину, подогнула коленки. Он осторожно смазал их мазью, втирая круговыми движениями, потом вытер руки влажной салфеткой, наклонился, шепнул: «Массаж?» – «О, так ты сегодня за медбрата в нашей ролевой игре?» – хихикнула она, переворачиваясь на живот. Он снял с нее майку, сильными движениями ладоней разогрел спину, плечи, помял расслабленные мышцы, провел ладонями по плечам. Она послушно подавалась под его руками.
…И тут пришел спасительный ветер из пустыни. Сразу зашелестели тенты на палатках, захлопали не подвязанные растяжки, зашумела крона на деревьях. «Примус включили», – шепнул он, наклоняясь к ней. «Шо?» – не поняла она. «Не важно…» Он уже обнимал ее, переворачивая на спину, и она, выдохнув, подалась к нему. Снова, как уже утром, началась бешеная пляска губ и рук, и она, осадив его, шепнула: «Не спеши…»
Он ощущал все ее тело, дрожащее струной, от бровей до пальцев ног, но продолжал медленный бег рук – плечи, грудь, живот, ноги. Чтобы спуститься вниз, к ее ногам, ему приходилось отрываться от ее губ, и тогда он целовал ее грудь и живот.
О чем-то бормотали, засыпая, в соседней палатке, за шумом ветра неслышимое и неразличимое, но они уже были не здесь, а словно на другой планете.
Выдохнув, она выскользнула из трусиков и вдруг оказалась сверху, быстро уложив его на спину, скользнула, прижимаясь к нему, и вдруг он понял – он уже в ней, внутри, и жар желания, словно взорвался в нем. Он обхватил руками ее бедра, и она застонала негромко, выгнулась назад, задышала часто. Они двигались, и он, краем сознания подумал: «Как в танце…» Это и впрямь походило на танец, безумный танец двоих, нашедших друг друга в темноте, вцепившихся друг в друга и не желавших разлепляться…
