Он почувствовал, как его руку вдруг обхватили чьи-то горячие пальцы, сдавили… Богомила. Она сжимала его руку и смотрела в окошко таким странным взглядом… нет, не фанатичным, отнюдь. В этом взгляде была какая-то жадность, жажда чуда, как у девочки, которой обещали настоящего Деда Мороза, а еще там была надежда, надежда на то, что всё не зря. Что – «всё», он не знал, но понимал, что видит то, чего видеть не должен был бы, проникает туда, где ему нельзя находиться. Он с трудом отвел взгляд, усмехнулся про себя: «Ну и Богомила! Какая она… эсхатологичная штучка!» Та, вдруг, словно очнулась, отпустила его руку, немного виновато улыбнулась, мол, прости… Он кивнул: все нормально. Бросил взгляд вправо-влево. На них никто не обращал внимания.
…С Инной попрощались тепло, поблагодарили за экскурсию и расстались. Через площадь виднелся их хостел, но идти туда вдруг расхотелось, несмотря на усталость. «А знаете что? – сказал он всем. – А давайте я куплю бутылку вина, и мы выпьем? Отметим начало нашего похода наконец».
Вино, по случаю праздников, нашли только у бутлегеров, в арабском квартале. Он взял бутылку, явно переплачивая, сунул в карман, подождал Алексея, покупавшего бензин на заправке неподалеку.
В хостеле, вдавив пробку внутрь, разлил вино по стаканчикам, взятым с кухни, раздал всем, кроме махнувшего отрицательно Леонида: «Ну? Как-тут говорят по этому поводу? «Лехаим»?»
…Когда все занялись душем и укладыванием, он вышел на кухню, налил себе чаю, взял в руки телефон. Звонить не стал, дома было уже поздно, решил написать. Значок скайпа горел, значит жена не выключила комп. Задумался, стал набирать: «Привет, дорогая! Весь день бродил по Иерусалиму, экскурсия была отличная. У меня все ок. Завтра трогаемся дальше, позвоню тебе по скайпу, когда будет устойчивый интернет. Напиши, как у вас? Все норм? Я тут совсем потерялся во днях, не отличаю дни друг от друга, сплошные понедельники…» Он отправил, задумался, не написать ли еще чего, ах, да, про дочку младшую не спросил! Хлопнула дверь, скрипнул диван в коридоре.
«Сёмушка, привет! Как ты? Скучаешь? Я тоже. Дюже устала, замучилась тут. Да нет, с едой нормально». Певучий голос Богомилы резал слух. Он замер, боясь выдать себя. Как-то неприятно стало ему вдвойне, словно он специально тут подслушивал, это, во-первых. А, во-вторых, ему было неприятно, что этот голос так ласково говорит сейчас с другим мужчиной. Он взял себя за запястье, там, где она сегодня сжала его руку. Вот черт!
