Роман поморщился, нехотя кивнул. "Ну да, вэвэшники, - подумал он. - А обмундирование, как у спецназа". И сдержался, чтоб от досады не плюнуть под ноги. Сказать ему больше было нечего. Стиснул зубы - зло и горько стало. Похоже, у командира "задачи" менялись ежеминутно.
- Приказано так, - добавил Адик.
- Кем приказано?
Взводный перевел тему разговора, будто не услышал:
- Поставь "Муху" на предохранитель. Где колечко? Выбросил?
Роман посмотрел у себя возле ног, пошарил в примятой траве рукой и поднял с земли чеку.
- Как делать помнишь?
- Не маленький. Разберусь.
Под усиками взводного вспыхнула и погасла улыбка. Чиркнув колесиком зажигалки, Адик прикурил сигарету, повернулся спиной и молча ушел.
А Роман погрузился в непростые мысли. Осушили, обезводили слова взводного его душу. Было в произошедшем что-то невыносимо обидное и неправильное. Чувствовалось раздражение, злость, оттого что запретили стрелять по врагу. Ведь они давеча КамАЗы с ополченцами уничтожили из такой же засады! Почему нельзя им отомстить? Наши пацаны зазря, выходит, погибли? Небось чертыхнутся и обложат кромешным матом - там, на небесах, глядя на нас. И Са**нов на мгновение испытал вину перед ними и боль. Стыдно стало - и перед живыми, и перед мертвыми. И тотчас явилось самооправдание: а может, правильно сделали, к чему превращаться в дикарей, опьяненных жаждой крови? Хорошо, если это действительно были обычные вояки, их ведь на пули присяга ведет, а не национально-идеологические убеждения...
Ближе к двум часам дня объявили обед. Адик с кем-то связался по рации - и большинство ополченцев из его полувзвода спустились к ставку, на полянку. Люди Крыма сделали то же самое, но по ту сторону шоссе. У дороги оставили наблюдателя и нескольких человек в боевом охранении.
- Ну-ка, харя, громче тресни! - с такими словами Адик открыл рюкзак с провиантом. - Налетай!
И тут же командир взвода на кого-то накричал, попутно обронив пару матерных слов. Но Са**нов не на это обратил внимание, он уловил вкусный запах съестного. Чувствовался голод - сейчас бы и черствая горбушка раздразнила обоняние, а тут пахло свежей краковской колбасой!
Подойдя поближе и вытянув шею, Роман посмотрел в прогал между головой взводного в кепи и широкой спиной Инженера, переходящей в крепкий затылок, - из рюкзака доставали еду. И как только он заглянул в сам рюкзак, от которого взлетали руки с консервами, колбасой и прочим, он понял: продуктов надолго не хватит.
