– Не тебя, пигалица – опеку над тобой.
– Я не хочу, – встаю в позу и задираю нос.
Тимофей хмурится. Переплетает пальцы и прошивает меня недовольным взглядом. По телу проходит дрожь, и я сжимаюсь под этим пристальным взглядом.
– А я тебя не спрашиваю, – резко встает, хватая пиджак, и нависает надо мной, – я продолжаю перечислять тебе деньги на жизнь. Ты не беспокоишь меня, я не трогаю тебя. Усекла, мелочь?
Его запах заполняет все пространство между нами, и мне становится сложно дышать. С трудом отталкиваю эту гору мышц и встаю.
– Да пошел ты, я не просила себе надзирателя, – повышаю голос и встряхиваю волосами, – я вполне сама могу решить, как мне жить.
Тимофей стискивает кулаки, а меня окутывает страх. Он обхватывает меня за шею и притягивает к себе. Мы стоим нос к носу, пока я пытаюсь лишний раз не дышать.
– Не советую тебе проверять мою выдержку, – шипит на ухо, а меня начинает колотить, – тебе не понравится результат.
Отталкивает меня, пока я сражаюсь с приступом паники, и покидает квартиру. Хватаю все ту же бутылку и швыряю в закрывшуюся дверь.
– Пошел ты на хрен, дядечка! – ору, срывая голос, и падаю на диван.
Тимофей
Запах её в нос долбит так, что перед глазами темнеет. Недоразумение, блин. Да она всем моим бабам жару даст!
Выросла, стала такая… едва слюни успевал глотать, пока рядом стоял. И язык острый, только бы применение другое ему найти, чтоб не такая бешеная была.
И очки куда-то делись. Сидела, глазки таращила. Боится, но не сдается.
Покидаю квартиру и только на улице могу выдохнуть. Напряг в штанах такой, что боюсь – ширинка расползется. Прикрываю пиджаком свидетельство того, что эта стычка стала для меня новым и не таким уж безразличным моментом.
Обычно мне слова поперек не говорят, а тут, надо же, зубками попыталась прокусить.
Заскакиваю в тачку и врубаю кондер на полную катушку. Надо остыть, а то передумаю ещё, вернусь. А оно мне сейчас на хрен никуда не вперлось. Единственное, о чем я мечтаю – поскорее отвязаться от неё и не думать о том, что моя империя уйдет на сторону. Да я всех порву, если все рухнет!
Поэтому, стискиваю зубы и херачу дальше. Опекуном надо побыть? Что ж, побуду.
– Макс, привет, – набираю другу и заму по совместительству, – ты че сейчас делаешь?
– Утром виделись, Тимох. С просящими еду встречаться.
Настроение падает, как с небоскреба. Стискиваю оплетку руля и скриплю зубами.
Какого хрена некоторые думают, что все так просто? Захотели открыть какую-то шаражку – и ко мне прутся за милостыней? Задолбался уже отмахиваться, поэтому последнее время на такие встречи катается Макс, а я нервы берегу.
