Артемка разыскал дверь, что вела за кулисы, остановился перед нею, глубоко перевел дыхание и потянул за ручку. И сейчас же увидел светло-рыжего человека в потертой студенческой куртке и с носатым Петрушкой в руке.
- За кулисы нельзя! - крикнул студент. - И чего вы все за кулисы лезете!..
- Алеша! - сказал Артемка, узнав в студенте того гимназиста, который когда-то защищал его от насмешек "Петьки толстого". - Неужто не признаешь?
Студент всмотрелся и выронил куклу.
- Боже мой!.. Ты жив?! - вскрикнул он и схватил Артемку в объятия.
- Мне бы Лясю повидать... - робко сказал Артемка. - Именинница она сегодня. Подарок ей принес...
- Лясю?.. А ты разве не знаешь?.. Э, брат, ты, кажется, опоздал: она сегодня в Москву уехала. А может, еще поезд не отошел... Ты беги, беги на станцию! Она в вагоне Луначарского... И Кубышка с нею... Беги - может, еще застанешь. Поезда-то теперь знаешь как ходят...
Не сказав ни слова, Артемка повернулся и бросился вон из театра.
- И Пепс с ними! - кричал ему вслед Алеша. - Пепс, твой приятель!.. Беги!..
Пока Артемка бежал до станции, он ничего не слышал, ничего не видел. Только одни паровозные гудки достигали его слуха, и каждый такой гудок ударял его прямо в сердце.
Вот он, перрон! Народу на нем тьма-тьмущая. Но почему-то никто не стоит на месте, а все идут в одну и ту же сторону и машут руками... Ах, да ведь это они идут рядом с отходящим поездом!
Артемка помчался еще быстрее. Вот он настиг вагон, вот он поравнялся с дверями... Но на ступеньке стоит красноармеец с винтовкой в руке и предостерегающе грозит Артемке пальцем.
И еще одно сделал Артемка усилие и настиг второй вагон. Но и там красноармеец с винтовкой, и там тот же предостерегающий жест...
А поезд идет все быстрей и быстрей, все чаще и чаще стучат колеса И вот уплывает вперед второй вагон, вот плывет вслед за ним мимо Артемки и последний вагон... Прощай, Ляся!.. Прощай, Пепс!..
Артемка собрал весь остаток сил, ударился ногами о шпалу - и повис на буфере последнего вагона.
Пепс, Кубышка и Ляся сидели в маленьком купе рядом с кабинетом наркома и изредка обменивались короткими, незначительными фразами. На столике, в стакане с водой, алела живая роза. И то, что за окном мороз и снег, а на сердце у всех тяжесть, как-то странно уживалось с яркой красотой цветка.
Когда промелькнули последние домики окраины и за окном растянулась белая пелена, откуда-то издалека и в то же время будто из-за самой спины, донесся отчаянно-призывный голос:
