Ночной ветер дыхнул ей в лицо, терпкий, сдобренный ароматом горящих листьев. И раздался испуганный шёпот Авроры:
— Смотри, Леммарт, там тени… Огромные!
— Чёрт подери, — и лязгнул меч, что он достал из ножен.
Лесница угрожающе загудела. Гидра подобралась и спешно обвела глазами залитую синевой ночи опушку. Растущая луна освещала всё вокруг ясно, как днём. Но среди прочего было заметно, что странные тени рябят на листьях деревьев.
Гидра затаила дыхание, как и её спутники. Лесница смолкла.
Хрустнули тонкие стебли лилигрисов. В трёх шагах от них, сбившихся в кучу, что-то незримое придавило хрупкие цветки. Прямо на глазах у взволнованной троицы проявилось несколько следов.
— Зажмурьтесь и не смейте задавать вопросов! — резко велела Гидра. Она закрыла лицо руками вместе с остальными, хотя Леммарт сделал это последним.
«Всякий, кто увидит Мелиноя, может умереть от страха. Если, конечно, не сгинет от его жестоких когтей».
Сердце стучало так громко, что заглушало вкрадчивый шелест лилигрисов. Шаги приближались.
Один из спутников диатриссы завозился рядом. И она сердито прошипела:
— Не двигаться! И глаза не открывать!
Однако возня не прекращалась. Гидра не успела подумать и разомкнула веки, чтобы покоситься на капитана иксиотов.
А вместо этого увидела подол длинных бело-синих одежд перед глазами.
Она застыла, таращась на босые белые ступни, что торчали из-под тончайшего лунного шёлка. Это были отвратительные конечности: с длинными пальцами и ногтями, больше похожими на когти. Они принадлежали не человеку и уж точно не тигру.
«Сама сказала всем закрыть глаза, а теперь что?» — сердце Гидры замерло. — «Мне самой конец?»
Она не дышала и смотрела лишь вниз, надеясь, что прикрытые рыжими ресницами веки не выдают её взгляда.
Ткани зашуршали и заструились. Они опустились в поросль цветов, сминаясь, и лхам сел на колени перед троицей. Гидра увидела его тонкие белые руки и не сумела удержать свой взор — подняла глаза к его лицу.
Лицо его было нечеловечески тонкое и длинное, украшенное густой белой гривой. Полосатая шкура на плечах причудливо переплеталась с шёлком без единой застёжки.
А глаза смотрели прямо ей в ответ. Сплошь тёмно-синие, будто два колодца.
Гидра испытала животный ужас. Непознанное, ужасное, молчаливое существо, что не знало жалости к людям, сидело прямо перед ней на расстоянии вытянутой руки. Между ними жалко тлели листья змееголовника и ветивера. Касаясь отрезанной пряди гидриных волос, пламя щёлкало и начинало издавать неприятный дым.
