Наверху, впрочем, было очень уютно. Широкая постель, спрятанная за расшитым балдахином, пряталась в украшенном золотом алькове. Арочные окна смотрели в замковый сад. Старинное трюмо дожидалось её с привезёнными с Аратинги средствами для макияжа, а сундук с нарядами был уже разобран и стоял полупустой. Поверх сложенных туда кружевных сорочек Гидра увидела бережно расправленную вышивку с мордочкой Бархатца.
«Местные служанки не то что Пиния», — подумала диатрисса с благодарностью. — «И местные интерьеры совсем не как в Оскале. Ковёр на полу под ногами, чтобы босиком поутру ходить. Нет пестрящих гербовых гобеленов повсюду. А окна на кроны деревьев выходят…»
Она коротко вздохнула и даже улыбнулась. Лишь до тех пор, пока не подумала о том, что ей вряд ли предстоит здесь спать.
Аврора усадила её за трюмо.
— Выдохните, Ваше Диатринство, сейчас я расслаблю корсет…
Только сделав полный вдох, Гидра поняла, как сильно ей не хватало воздуха. С непривычки даже голова закружилась, и она оперлась о столик.
Аврора тем временем распускала шнуровку, а потом взялась за её причёску. Сперва сняла фату, выпутала тиару из её медно-рыжих волос, а после вытащила одну за другой цветущие веточки мускари. Но как только её пальцы задели шею, Гидра привычно вздрогнула. Аврора рассыпалась в извинениях. Но диатрисса замахала рукой, отстраняя фрейлину, и стала сама остервенело выдёргивать шпильки.
С каждым жестом она сжимала зубы всё сильнее и старалась не думать о том, что несёт наступающая ночь.
— Ваше Диатринство, — смущённая, Аврора мялась рядом. Её голос перешёл на шёпот. — Может, вы слышали что-то не то, но… я знаю принца Энгеля с детства. Он благородный человек и не обидит вас. Не волнуйтесь…
Гидра подавила гримасу отчаяния.
— Он поймёт, что вы переживаете, это нормально для девушек. Вы можете ему довериться, я уверяю…
— Послушай, Аврора, — почти что гавкнула Гидра и зверскими глазами посмотрела на неё через зеркало. — Оставь меня.
«Ещё одно такое утешение от влюблённой в него дурочки — и я испорчу какие-нибудь дипломатические отношения очередным броском подушки».
Аврора спешно склонилась в реверансе, вся пунцовая. До неё дошло, что не следовало давать советы столь личного характера. Она удалилась в крайнем смущении. Гидра осталась одна.
Так было даже хуже. Волнение нарастало, сердце билось. Она вспоминала суровые взгляды диатрина Энгеля и его холодность на церемонии. Несомненно, он считал её лишь средством для достижения своих высоких целей по восстановлению Рэ-ей. И она представить себе не могла, как выдержать его близость, когда даже одно касание неприятного человека вызывало в ней судорогу.
