На летней олимпиаде 1992 года в Барселоне, нашу страну представляла аморфная команда СНГ. Мы, конечно, болели за нашу спринтершу Ирину Привалову, но в тот день, когда мы с нетерпением ждали финального забега с ее участием, где она стала бронзовым призером, произошло гораздо более интересное событие.
На месте старого деревянного домишки, в который меня привезли осенью 1958 года в возрасте трех месяцев и где прошло детство мое, брата и сестры, мы совместными усилиями стали возводить довольно крупный дом из кирпича. Подносить раствор помогал своеобразнейший больной из интерната Шурик Злобин, худющий, болтливый и медлительный субъект, которого мы держали больше не для помощи, а для развлечения. Что стоила одна картина, когда он, качаясь из стороны в сторону, медленно брел, бормоча и причитая по шатучим мосткам и лесам с ведром раствора. Что характерно, он равнодушно относился к высоте и, хотя спотыкался на каждом шагу, умудрился ни разу не упасть с верхотуры. Он и в дурдоме всегда вертелся возле строителей, мешаясь под ногами и неся всякую ересь.
Лето выдалось жаркое и сухое. Знойная духота стояла до 27 августа, когда выпал предосенний дождь. Время от времени мы срывались на рыбалку, чтобы отдохнуть от цементной пыли, кирпича, раствора и одуряющего однообразия кладки то «тычком», то «ложком».
После обеда, взметая уличную пыль, подкатил на своей еще не старенькой шестерке тесть Виталия Федор Назаркин, с целью предложить побродить бредешком по Цне, в районе Бора или Гольного Бугра. Ворчливый Шурик Злобин, проклиная маленькую пенсию и плохую кормежку, с трудом поднимался, соря раствором по мосткам. Тут меня «осенило». Я вообще склонен к озорному юмору и подмигнув Мишке с «Семеном», который нередко помогал нам (как и мы ему), понизив голос убедительно заговорил с Шуриком:
– Вот это да! Повезло тебе, сам президент приехал. Скорей иди, проси, что тебе надо.
– А кто это? – слегка заинтересованно спросил нерадивый помощник.
– Кто, кто, сам Федор Тимофеевич Ельцин.
– А, Ельцина я знаю, он главный. Пойду попрошу его.
И он моряцкой походкой направился вниз. Мы побросали мастерки и кинулись за ним. Грешным делом, я побаивался, что подведет Федор, но тот оказался артистом, не слабее Митьки.
Шурик неуверенно подошел, снял дурацкий картуз и робко глядя в землю обратился:
– Федор Тимофеевич, пенсию бы добавить.
Тесть Виталия среагировал моментально:
– Ты кто такой?
– Я Шурик Злобин, я тут, в интернате живу.
