– Адепт! Что вы творите?!
Зеленый юнец! На кой он помимо обогрева включил и вожделение?! Она же не соображает ничего! Девушка стонала и что-то бормотала. Опускалась все ниже, уткнувшись лицом ему в грудь. И тут раздалось:
– Не собираюсь терять невинность в коридоре Академии! Не сейчас! Да что вы все мешаете? В кровать меня неси!
Она отшатнулась и, если бы не подхватил ее, рухнула бы на пол. Полы пиджака распахнулись, и я сглотнул, так как ко мне без всякого стеснения прижалась девичья грудь. Голая, естественно. Ее где учили белье игнорировать? Сегодня же отправлю брату весточку о недостатке воспитания его драконовой дочери.
– Яяя… Я не могу. Я хочу ее, я люблю ее. Отнесите ее сами. Я не выдержу. Я вам доверяю.
Чейз облокотился на стену, потирая пах. М-да… Ситуация. Единственный, кому тут явно было весело, Ксавье Монтесорри. Старый дракон щурился от удовольствия и наверняка прикидывал, как расскажет занятную историю о любовном треугольнике своему другу ректору.
Я же ехидно прорычал:
– Благодарю, адепт, за доверие. Можно подумать, я в нем нуждаюсь.
Невинна! Твоего дракона за ногу! Она еще и невинна! Только вместо возмущения этот факт почему-то вызывал неуместный восторг. Ох, не тому ты, Нессен, такую ношу доверил, не тому…
– Магистр Бекойн. Я бы сегодня ее в таком состоянии никуда не отпускал. Надо бы понаблюдать за адепткой Сицил. А то как бы кто не воспользовался ее положением.
Глаза его смеялись, а вид выражал крайнюю степень сосредоточенности. Гелида вонючая, я тебе это еще припомню. Сапфир много чего про тебя рассказывала, и я найду способ отыграться.
Подкинул мне соблазнов на ночь глядя. Язвительно сообщил:
– Конечно, академик Монтесорри, не переживайте. Внучка ректора в надежных и не так уж чтобы сильно возбужденных руках, так сказать. Хотя не могу не отметить, что держать такое невинное… создание несколько тяжело с точки зрения выдержки для нормального половозрелого мужчины.
Нессен, очевидно немного успокоившись, уже с большим подозрением покосился на меня. Правильно, парень, десять раз подумаешь в следующий раз, как поддаваться страсти. Я этот урок усвоил еще много лет назад с одной рыжей особой, залезшей мне в трусы и сыгравшей на чувствах обозленного мужчины.
Я выдержу. Сейчас отнесу ее к себе и положу на кровать. И пальцем не трону. И смотреть не буду на молочную кожу со следами загара. Когда успела только? Или ихтрамарское солнце настолько въелось?
Кивнул Монтесорри, развернулся и зашагал прочь в сторону своей комнаты. Она доверчиво жалась ко мне, тяжело дыша. Утром Мими меня прикончит. Испепелит фирменным взглядом.
