Он и не надеялся. Уже очень-очень давно.
Айлин оказалась права. Прошло два часа, и небо на горизонте начало наливаться свинцом. Немизия отказывалась верить своим глазам. Она долго всматривалась вдаль, потом не выдержала и с умопомрачительно скоростью взмыла ввысь. Кто-то из матросов даже присвистнул от восхищения.
Жара быстро спадала, ветер усиливался. Набрав высоту птичьего полета, откуда корабль казался не больше ногтя, валькирия расслабила крылья. Теперь она парила, как чайка, задумчиво вглядываясь вдаль. Глаза ее не обманули — на горизонте действительно сгущалась гряда тяжелых черных туч, а под ними неспокойно колыхался океан.
Сделав пару больших виражей, Немизия опустилась на палубу. Матросы тоже заметили приближающийся шторм. Беспокойно сновали туда-сюда и громко перекрикивались. В голосе, да и в самом воздухе, явственно ощущалась тревога.
Капитан корабля стоял на мостике, широко расставив ноги. Полы его плаща хлопали на ветру, как маленькие паруса. Зажмурив один глаз, он всматривался в чернеющую линию горизонта через подзорную трубу.
— Давно я не видал такой черноты, — сказал он. Помолчал, продолжая изучать горизонт, немного поводил трубой влево и вправо. Хмыкнул, убрал подзорную трубу от лица и повернулся к матросу, стоящему рядом. — Передай старикану и остальному экипажу, что нас скоро немного потрясет. Пускай носы свои из кают не высовывают.
Матрос кивнул и ретировался. Капитан вновь приложил подзорную трубу к глазу, нахмурился, потом зловеще ухмыльнулся, словно радуясь предстоящей беде. И громко прокричал:
— Филин, гнида ты пустозвонная, накаркал все-таки!
— Примета была всего лишь, капитан, я не виноват, — раздался снизу извиняющийся голос.
— За борт тебя надо вместе с твоими приметами.
Внизу сдержанно захохотали.
А шторм надвигался. Черные тучи приближались намного быстрее, чем от них следовала ожидать. Ветер набирал силу, словно готовясь к серьезной схватке.
Капитан приказал убрать паруса, матросы засуетились еще больше.
— Госпожа… э-э-э… валькирия, — раздался невнятный голос за спиной.
Немизия обернулась — перед ней стоял лысеющий матрос с косым шрамом на щеке и огромной бородавкой на подбородке.
— Вам велено спуститься в каюту. Шторм собирается, — продолжил он.
Какой же он мерзкий и убогий, с отвращением подумала валькирия и отвернулась от матроса, не удостоив ответа.
— Госпожа… — чуть громче произнес он.
— Я сама знаю, что мне делать, — холодно произнесла Немизия.
