3.
Дитрих давно погиб в каменоломнях. А еще раньше он предал меня. Я делаю вид, что живу ради Беаты, а Беата говорит, что живет ради меня.
Потом, зимой 21 года пришли вакцины. Любой медик раньше бы сказал, что в пандемию прививаться нельзя, да и минимальный срок испытаний не должен быть меньше 5 лет.
Новые вакцины содержали в себе ген xNrA, и, как выяснилось впоследствии, наночип.
Тогда мы с Беатой не придали должного значения всем происходящим смертям. Медики говорили, "никакой связи". У совсем молодых и здоровых людей нередко диагностировали "внезапную лейкемию", "скрытую сердечную недостаточность, перикардиты, миокардиты", и об этом замалчивалось. Тех же служителей Гиппократа, кто рискнул открыть рот, увольняли с позором.
Помню, Беата тогда сказала, если тебе что-то дают бесплатно, то это неспроста, а если навязывают, то неспроста тем более.
Отелям разрешили открыться, и мы радовались тому, что можем снова начать работать. Нам пришлось закупать дезинфицирующие средства в промышленных масштабах, убрать столики в ресторане — выдерживать дистанцию в 1,5 метра.
Наши прежние постояльцы вернулись почти сразу же после разрешения отелям работать. Мы с радушием встречали многодетные семьи, молодые пары, пожилых людей со множеством собак.
Я каждый день убирала номера, расставляла на столиках веточки лаванды, и верила, что все прошло, и дальше нас с Беатой ждёт только светлое будущее. Мне оставалось закончить два класса старшей школы, и потом я хотела отправиться учиться отельному делу. Я мечтала, что наш маленький отель расширится, и мы станем известны за пределами страны, превратимся в сеть отелей.
По утрам ко мне приходит рыжая белка. Я делюсь с ней крошками от круассана, в те годы я поверяла ей свои надежды. А сейчас я рассказываю ей о своей тоске, не хочу расстраивать Беату. Я сказала ей, что работаю прислугой.
4.
Мы наконец могли видеться с Дитрихом. Больше нельзя было обниматься на улицах, все люди вынужденно носили маски даже на улицах. Мы с Дитрихом искали укромные местечки, стягивали с себя ненавистные намордники, и упоенно целовались. Наши поцелуи отдавали надеждой и верой.
Беата отпускала меня вечером пораньше, собирала рюкзак с нехитрой едой. Мы с Дитрихом отправлялись в лес, или к горному озеру — прозрачному, как стекло, и ледяному, как верхушки гор.
Мы обнимались, смотрели, как коровы пасутся на лугах, иногда мелькали белки или лисы. Дитрих тоже собирался в университет, он хотел стать инженером, как и его родители.
