-
Аделина спешила на работу, и злые слезы лились у нее из глаз. Все ее попытки предотвратить чипизацию — бесполезны. Незнакомец из чата прав, все, что они делают, похоже на игру кошки с мышкой.
— Черепашечка моя, ты опаздываешь.
— Будут тебе танцы, Илай, — буркнула Адель.
-
— Баю-бай, засыпай, — проникновенно пела неведомая женщина, — скоро придет твой отец, принесет тебе тыквенные семечки, розмарин и базилик…
Адель горевала, вновь и вновь отдавалась музыке, которая помогала ее телу, ее душе выражать эмоции. В ее танце отсутствовал соблазн, он будил что-то неведомое, искреннее. Так лесная нимфа могла приветствовать путника и пугливо прятаться в чащобе, так весталки могли славить танцами священный огонь. Адель и была огнем. Адель была матерью. Адель была каждым из этих детей.
Клаус. Моника. Люсиль. Тобиас. Кларисса. Матеуш. В полку живых роботов прибыло.
— Баю бай, придет твой отец, принесет тебе тыквенные семечки, розмарин и базилик…
13.
Адель с Лукой решили взломать биллборды. Навязчивая реклама, постоянно демонстрирующая мнимую свободу с чипом — сброшенные медицинские маски, моментальный обмен данными, соц. рейтинг, демонстрирующий счастливых граждан.
Тем, у кого соц. рейтинг взлетал до небес, империя выдавала призы — новую, более современную модель чипа, маленький недорогой автомобильчик, которым, да, тоже мог управлять чип.
Только вот высот рейтингов не достигал практически никто, а если кто-то и становился самым рейтинговым гражданином, то почти всегда оказывалось, что счастливчик состоял в родстве с устроителями конкурсов.
Вместо обманчивой рекламы на биллбордах появлялись графики с прибылью банков, компаний, производящих чипы. Появлялись фото детей после чипизации и фото Донагана.
Адель последовала совету незнакомца и вооружила повстанцев плакатами. В этот раз протестующие вышли к зданию Парламента, куда должен был прибыть император, чтобы торжественно открыть законодательную сессию.
Повстанцы облепили кортеж и встали с плакатами *Чипам нет!" "Руки прочь от детей" "Зачем банкам столько денег?"
Адель руководила движением кортежа с севера, Лука — с юга. В этот раз полиция не стала проявлять солидарность с протестующими. Стражи порядка пользовались дубинками и слезоточивым газом.
Люди, однако, и не думали сдаваться. Лука увидел, как Аделину, громко оравшую мужским голосом (слава тому же модулятору!) обступили стражи порядка. Лука кинулся в гущу толпы, и не обратил внимания, как с него слетел капюшон.
