Часть 2. Глава 12. Трибунал
Ая разглядывала экипировку. Пистолет, дубинка, бронежилет. Перед ней сидел охранник с каменным лицом и рядом еще один. Напряженная атмосфера царила в комнате ожидания, хоть руки и были сцеплены антимагической лентой.
Ая понимала, стоило ей сделать резкое движение или «заискрить», они сразу бы начали действовать. И, весьма вероятно, ей это не понравилось бы. Эсперов обычно не жаловали.
В горле стоял ком, все еще преследовал фантом той горечи в воздухе, хотя прошло достаточно времени. Как минимум два раза менялся караул в изоляторе, где она выжидала до того, как ее привезли сюда.
Ая смутно помнила, как покинула территорию стадиона. Кто-то помог подняться. Земля качалась, вокруг бушевала буря звуков. Ая отбивалась от своего спутника, но ее продолжали вести. А потом стало тепло, и она будто уснула. Могла бы думать, что этот кто-то заботился о ней, но через некоторое время руки оказались зафиксированы лентой.
После Ая была уже в изоляторе, поняла это не сразу, понемногу приходя в себя на кушетке. Но, нужно отдать должное, ее осмотрел врач, в Астрисе заботились об арестованных. Ае было странно считать себя таковой, но как еще назвать человека, связанного и закрытого?
«Я не виновата, это ошибка» — вертелось на языке. Но она не могла это озвучить. Глупо что-то кричать из комнаты, из окошка которой едва можно разглядеть коридор. Глупо говорить с охранниками, которые заталкивали в машину.
В момент поездки уже темнело, как Ае тогда показалось, но это, наоборот, наступало утро. Она провела в изоляторе минимум одну ночь.
Аю привезли к министерству внутренней безопасности, где локализовалось управление по контролю за эсперами. Ая знала это величественное здание с колоннами и куполообразной крышей. Пару месяцев назад получала здесь одобрение на лицензию.
Теперь же министерство открылось с другой стороны. В буквальном смысле. Они вошли через задний вход, внутреннее убранство которого не отличалось тем же роскошеством, как ей помнилось. Сидеть под охраной неизвестно сколько часов, когда следят за каждым движением, тоже было впервой.
Им глубоко плевать, Ая была уверена в этом. Они не стали бы разбираться и слушать, всего лишь делали свою работу. Ае очень хотелось знать, а кому не плевать? Никто не потрудился и слова сказать, не говоря уже о том, чтобы что-то объяснить. Почему ее держали? С другими то же самое?
Стоило открыть рот, на нее глянули так, словно она давно надоевшее пятно на стене, которое никак не удается стереть.
