Получив из рук Жеки вожделенный эрзац шампура с плотно нанизанными на деревянную спицу кусками ароматного, дымящегося и сочащегося капельками жира белого мяса, перемежающимися луковыми кольцами — оказывается тут и лук растет, не сказал бы чтобы репчатый, слишком луковицы мелкие, зато есть куда двигаться в направлении селекции — я наконец-то внимательно огляделся вокруг. Впервые за все это время. Как-то раньше было не до того. Пещера представляла из себя немалое по размерам помещение высотой от трех до пяти метров и габаритами пять на десять, начинающаяся с одной стороны дырой, через который меня вчера и втащил внутрь Ахмет — а может все-таки Ахмед, не знаю как правильно будет, надо бы у Жеки уточнить, чтобы невзначай Атланта не обидеть, — а с другой заканчивающаяся отнорком, едва различимым с того места, где я сейчас стою, и в котором начинается лаз к месту, предназначенному для осуществления гигиенических процедур, а заодно и служащим черным ходом в пещеру.
С одной стороны скала представляет из себя этакую вертикальную стену, гордо возвышающуюся на берегу великой реки, а с другой стороны гранитный массив встроен в земляную кручу, полого сходящую на нет и густо поросшую зелеными насаждениями. Нечто похожее я видел, когда посетил с экскурсией крепость Массада. Там тоже с одной стороны неприступная вертикальная стена, а с другой — сравнительно пологий спуск. Воспользовавшись этим спуском — подъемом, легион римлян в ходе одной единственной атаки (за все время, пока длилась осада) и захватил крепость. Правда возникает вопрос, а чем, собственно говоря, занимались доблестные римляне на протяжении от трех месяцев до двух лет — здесь историки радикально расходятся в своих оценках — пока длилась подготовка к штурму. У меня сложилось впечатление, что находясь на частичной самоокупаемости, Флаий Сильва, возглавляющий десятый легион, банально взял под контроль единственный удобный путь через Мертвое Море и занимался таможенным рэкетом. И только после того, как получил приказ на передислоцироваться воинского подразделения в Дакию, внезапно вспомнил, а зачем, собственно говоря, его в Иудею направили. В принципе я его готов понять. Возьми он штурмом крепость в первые две недели, мог бы рассчитывать разве что на благодарности со стороны вышестоящего руководства и какую-нибудь побрякушку на тунику. Вряд ли когда-нибудь ему бы довелось еще раз попасть в столь хлебное место.
И сам не знаю, почему у меня возникли такие ассоциации. Все-таки масштабы немного другие. Вместо четырехсот пятидесяти метров неприступной отвесной стены, всего-то от силы двадцать — двадцать пять. Да и зелень напрочь отсутствует. Наверное нервное.
