Мое рабочее место оказалось чуть меньше, чем у Глории, но куда уютнее. Лично для меня, по крайней мере. В углу, в самом конце коридора, где, как я надеялась, не будут так уж часто шастать люди. Дверь в кабинет именитого репортера ничем не отличалась от остальных: то же самое дерево, квадратная стеклянная вставка и металлическими буквами набранное «Штатный журналист Р. Хэмнетт».
Владелец кабинета заглянул в него и тут же вернулся с внушительной кипой исписанных от руки листов.
– Наметки статей. Причеши, перепечатай. И письма рассортируй, – распорядился он деловито.
– Как именно?– пискнула я, в некоторой растерянности оглядывая фронт работ. Мистер Хэмнетт пожал плечами, что-то невнятно буркнул и снова исчез в своём логове, в этот раз демонстративно захлопнув за собой дверь.
Я осторожно обошла стол и заглянула в немногочисленные ящики. Бумага, ручки, скрепки, карандаши, лезвие для коррекции опечаток и нож для писем. Канцелярский минимум. Негусто. На середине столешницы гордо возвышалась дорогущая машинка «Реддит» – с особыми пружинами, мягким ходом и хромированными боками, куда там авто. Клавиши были нещадно оцарапаны, словно беднягу кошки драли. Вот она, польза маникюра в действии.
Покачав головой, я присела на стул и чуть не упала— на нем обнаружились колесики! Если бы не стена позади, точно бы рухнула вверх ногами, а так всего лишь неловко пошатнулась и ударила по ней металлической спинкой, аж штукатурка дрогнула.
Из кабинета донёсся приглушённый смешок. Я покраснела и досадливо прикусила губу. Да что же это такое! Будто проклятье какое повесили…
Кстати, надо бы провериться. Комнату я вычистила, а себя как-то позабыла. Обязательно сегодня займусь!
Кивнув сама себе, я решительно подвинула к себе стопку писем и выудила из ящика нож. Раз мне дали задание рассортировать, значит можно и читать, логично же?
Десяток восторженно-хвалебных посланий от фанаток я сложила аккуратной, приятно пахнущей кучкой в мусорное ведро. Что-то мне подсказывало: журналиста это не заинтересует, тем более, что хвалили девы в основном себя.
Счета за одежду, выпивку и еду уложила в нашедшуюся в нижнем ящике папку.
Три анонимных послания от осведомителей пристроила на край стола. Отдам в первую очередь.
Последнее письмо я вскрывала с особой осторожностью. Мне оно отчего-то сразу не понравилось. Сероватый конверт без обратного адреса, самый дешевый из тех, что можно найти на почте. Внутри оказалось всего два листка – фотография и записка, отпечатанная на машинке. Снимок был свежим, качественно отснятым, но при виде него у меня заледенели руки.
