– О, деревня! Снова ты. Я почти не удивлен, – пробормотал над моим ухом знакомый голос.
Я украдкой взглянула в лицо поверженного мною мужчины и снова покаянно отвела глаза. Даже интересно, как он меня узнал? Я себя сама с трудом узнала в зеркале утром, а все благодаря…
Ох, макияж!
Рука сама дернулась к лицу, проверить, но я усилием воли сдержалась. Сейчас, без зеркала, сделаю только хуже. Видела я фото красоток, имевших неосторожность попасть под дождь в полной боевой раскраске. Жуть жуткая.
– Держи, – пока я переживала из-за лица, парень успел встать, попытаться отряхнуться, скривиться, отыскать мою сумочку и теперь протягивал мне ее с недовольной гримасой.
– Спасибо, – пискнула я, принимая пропажу обратно, но не делая попыток подняться. Чулок порвался и кажется сполз, а поправлять его посреди улицы – верх неприличия, не говоря уже о промокшей насквозь блузке, через которую наверняка просвечивает нижнее белье. Но знакомый незнакомец продолжал стоять, протягивая мне руку, и вдолбленные матушкой рефлексы пересилили. Я приняла ладонь и позволила подтянуть себя до вертикального положения. На плечи опустился чуть подмокший, но все еще приятно пахнущий пиджак из дорогой материи. Подкладка чуть шуршала и вроде бы даже не пропускала влагу, по крайней мере, на руку не текло, хотя рукав промок явно сильно.
– Пойдём, деревня, – наглец уверенно сбежал по ступенькам и двинулся вниз по улице, даже не оборачиваясь, в полной уверенности, что я безропотно следую за ним. Оглядевшись по сторонам, я чопорно поджала губы, подобрала чудом не угодивший в лужу бумажный пакет со сдобой и таки побрела вслед за парнем, чуть прихрамывая. Похоже, падая, я подвернула ногу, и теперь щиколотка ныла, мешая двигаться ровно и плавно. Собравшиеся на крыльце клерки проводили меня равнодушными взглядами и снова уткнулись в свои бумаги и газеты. Кажется, утащи меня тот хам силой, никто бы и не дернулся в нашу сторону.
Дождь сеял мелко и противно, заливая лицо и затекая за шиворот. Несмотря на боль в ноге, я прибавила шагу, стараясь не отставать от нового знакомца-незнакомца. Хамом я его называла больше по привычке. У него своеобразная манера общаться, радикально отличающаяся от того, к чему я привыкла в Сен-Саммерсе, но почем мне знать, может, так в столице принято и считается хорошим тоном? С другой стороны, даму в беде, то есть меня, он не бросил, позвал вот куда-то… вопрос только, куда и зачем? Иду за ним покорно, как овца на заклание, и не задумываюсь, что он со мной может сделать в ближайшей подворотне.
