Туда же вместе с ней ушло и непонимание совей судьбы. Сейчас я строил ее сам. Я был хозяином своей души и тела, как говорил эльф. И у меня имелись на это силы.
Боль. В прошлой жизни у меня не было близких даже среди родных. Жизнь в том мире делала всех ограниченными в проявлении любви и заботы. И ты каждый раз только и слышал, как тебя упрекают в том, кем ты являешься. Ведь это неправильно хотеть быть собой. Было неправильно. В этом мире все было иначе. Целая деревня стала мне домом, мульна – первой родственной душой. Дариэль… Сейчас не буду ничего загадывать на его счет, но в данный момент от него тоже шла поддержка. Поэтому боли больше не было. Она мне не нужна.
Эмоция, осознав, что в ней больше не нуждаются, ушла вслед за остальными, подарив небольшой отпечаток в память о прошлом. Остались два не принадлежавших прошлой жизни образа. Ненависть и принятие своей смерти. Они детально стояли перед моим внутренним взором.
Я ненавидел… Совет. Совет демиургов, который трусил, бездействовал. Позволял нашему миру загнивать. Он не предпринимал абсолютно ничего, продолжая решать мелкие вопросы из разряда, кому достанется мир, лишившийся своего демиурга, или кому из стоявших в очереди творцов предоставить право на создание своего уголка во Вселенной. Нет, он не весь был ничтожным. Там состояли несколько создателей, что могли бы занять мою позицию. Но их силы нельзя было сравнить с верхушкой, поэтому вчетвером было глупо идти на то, что я предлагал. Я не хотел рисковать их жизнями.
Смерть шла рядом, переплетаясь с Советом. Исходила полная уверенность, что именно от его рук она и придет ко мне. Я был настолько уверен, что сам заранее спланировал ее до мельчайших деталей. Хоть и понимал, что вместе с ее приходом, я могу исчезнуть навсегда. Но была крохотная надежда, что после свершившегося «правосудия» над мятежником, хотя бы некоторые из демиургов задумаются о судьбе своего дома и попробуют что-либо предпринять. И я приготовился ждать. В тот день в последний раз я равнодушно взглянул в зеркале в свои серые, почти бесцветные глаза, собрал в высокий длинный хвост волосы цвета пламени и вышел из дома, направившись к сотворенному мной разлому в Ткани пространств. Они не стали церемониться, на месте без суда обвинили так удобно подставившуюся для них фигуру, что представляла угрозу в виде перемен, и задействовали свои искры. Я спокойно принял темноту, когда она протянула ко мне свои руки в виде трех демиургов Обители.
