Тогда Санек, вздохнув, проложил сухое полотенце под мокрое платье и тихонько приоткрыв дверь из ванной, провел Наташу в комнату, уложил на тахту и, как хорошо поработавший труженик, зхрапел, в уголке на ковре.
На кухне разыгрывалась другая сцена. Там, со знанием дела, стоя, дама (Марина), опиралась на подоконник, кавалер (Шурик), навалясь на нее, трахались.
Шурик проснулся и пошел бродить по квартире, так как в комнате никого не оказалось. Ванная была закрыта изнутри, он пошел на кухню.
Там, у окна, с сигаретой в руке, распахнув прозрачный коро - тенький халатик, стояла хозяйка дома.
Шурик же мужчина! Даже если он совсем слабо соображает после выпитого...
Он пошел на нее, как вамп, расстегивая штаны и бормоча.
Какая прелесть, богиня (это он не забыл. Слова сами выскакива-ли в нужный момент)...
Все свершилось к обоюдному удовольствию, разве что слишком коротко, на что Марина поморщилась, а Шурик сказал, что пьянство не способствует, но что он себя реабилитирует, и очень скоро, потому что Марина - класс.
- А как же Наташечка? - Спросила Марина.
Шурик покривился, пожал плечами и махнул неопределенно рукой, что, видимо, означало, что то была ерунда, а он привязан теперь к Марине, что и доказал.
Пойду полежу чуть-чуть, а потом...
И он сделал зверское лицо, должное означать страсть.
Придя в комнату, он удивленно заметил, что она вовсе не пуста.
На ковре выводил дикие рулады Санек, а на тахте раскинулась Наташа,разбросав ножки и оголив бедный бледненький животик с кучерявой золотистой грядкой. Трусиков на ней почему-то не было (их выбросил Санек, чтобы скрыть следы преступления).
Быстрое соитие с Мариной, которое как-то плохо помнилось Шурику,однако, возбудило его...
Шурик лег рядом с Наташей и стал шептать разные-всякие, но более осмысленные слова, чем с Мариной.
Он гладил её, целовал, и она ожила.
Увидела над собой Шурика, залилась слезами, обхватила его за шею... И что же? Мог Шурик устоять? Нет.
Он довольно долго любил её, она отвечала как-то слабо, больше слезами (от счастья?) и стонами (от страсти?) и закончил Шурик не так, как с Мариной: он вытянул из кармана чистейший синий платок и утопил в нем своих детей.
Так закончилась вечеринка.
Наташа очнулась рано и в безумном состоянии.
Болела голова, даже не так: она была как нарыв, который вот-вот оторвется, мутило, тянуло рвать, но она сдерживалась.
Во рту было сухо, будто она всю ночь жевала наждак.
И ещё напасть: тянуло внизу живота и саднил передок, как будто бы и там побывал наждак.
