Наташе страшно было слушать эту исповедь (сумасшедшей?), но она все выслушала. Вот так дела! Вот так Марина!
Аристократка, богачка, светская женщина!
На кухню вошла Марина.
Она быстро оценила ситуацию. Бабка явно только что закрыла пасть. Так. Значит, успела? А может, нет... Травит она Маринину жизнь. Старая сволочь.
- Посиделки? - Ласково спросила Марина.
- Ага, - так же ласково ответила Пелагея.
- Наверное, нарассказывала чудиков о родне, она это любит, повернулась Марина к Наташе, - чего ты здесь уселась? Все тебя ждут, ищут. Шурик расстраивается, - и она подмигнула Наташе.
Бабка сидела молча и как бы безразлично ко всему, потом кряхтя слезла с табуретки, поставила чайник на плиту и сказала: чайку не хотите? С конфетками. Мариночка мне конфеток принесла сегодня, вкусныи-и...
Наташа ушла с Мариной.
Кто их разберет: и бабка хитрая, и Маринка - тоже, и кто из них правду говорит - неизвестно.
Вечеринка же несколько разладилась.
Хачик тащил пьяную жену домой, та отбивалась сумкой и визжала, - что ещё не танцевала с Шуриком. Шурик шепнул Наташе, что проводит её домой, чем вверг её в состояние счастливого столбняка.
Она стала было собираться, но в этот момент раздался звонок в дверь, и все несколько опешили.
Было уже достаточно поздно для прихода гостей, да больше никого не ждали.
И Марина, и бабка совсем забыли, что дня два назад из Волоколамска звонил Санек и сказал, что его забирают в армию, и что он днями приедет попрощаться с бабкой и сеструхой.
Это и был Санек.
В новых джинсах, белой рубахе с закатанными по моде рукавами, с тряпичной синей сумочкой, в которой лежали деревенские подарки: самогон и куча печеных лещей. Самогон был, естественно, тоже свой, из патоки, которую воровали с фермы, - она служила добавкой в корм коровам, но им, конечно, не доставалась.
Санек опоздал на последний из деревни автобус, вот, и припозднился.
Но он знал, что к Маринке можно и поздно.
* * *
Санька встретили общим веселым гомоном, - банкет продолжается! Хотя и не поняли, кто это такой.
В компаниях где-то после десяти-одиннадцати вечера наступает момент, когда необходим приток чего-то нового: то ли поездки куда-то, то ли ещё неожиданной выпивки, то ли нового человека.
И тут Санек! Который сразу же объявил, что привез свой, чис - тый, как слеза.
Радости не было предела.
Самогон пили, в принципе, хоть раз или два - все, кроме Ната - ши. Она помнила отцовские рассказы, как они с мальчишками, в эвакуации, в Сибири, пробовали самогон и чуть Богу душу не отдали с одного глотка. Папа Наташи и позже "пробовал" самогон, но это был чисто воспитательный рассказ, который Наташа, как хорошая, послушная и доверчивая девочка, запомнила. Поэтому она сразу сказала: ой!
