Когда Галка спасительно уже подбежала к двери, он ее остановил. Схватил за кисть, стиснул до жгучей боли. Дернул резко вверх, так что хрустнуло у нее что-то в плече. И поднял над дощатым полом.
– Убюлдок, урод, пусти. Пусти!
– Ты ничего не перепутала?
Он приблизился. Острый нюх Галы обжег запах вина. Даже больше от удивления, чем от испуга, она полоснула ногтями. Угодила Вале прямо в лицо.
Три неровные полосы краснели медленно, тянулись рвано от щеки к носу.
Валя остановился. Неверяще прикоснулся к собственному лицу. Понять силился, неужели его красоту могли испортить. Неужели она его изуродовать попыталась.
И если до этого Валя глумился, веселился чуть зло. То сейчас он был по-настоящему разъярен.
Ночь была глубокая. Темная. Страшная. И даже в это время хотя бы пара служанок не спала. Глядела из окон.
Валя был хладнокровен. Методичен. На Галку не смотрел, не реагировал ни на ее крики, ни на мольбу. Притащил к конюшням за волосы. Бросил на пыльную землю.
Стены имения не спали. Гала чувствовала, что за ними наблюдают. Но никто не смел показываться. Знали, иначе их самих накажут.
Валя схватил первый попавшийся хлыст. Не медлил, не раздумывал. Замахнулся. И рассек воздух. Шумно и гулко ударил Галку в спину.
Она по змеиному извернулась. Саднило будь здоров. Полоска раны припекала и жгла, как от огня.
И пока Валя пьяно пытался на ногах удержаться, Галка чуть развернулась, попыталась встать, и прямо по руками, по груди прошелся второй удар. Она закричала. Завопила. Больно было невыносимо. И страшно.
Гала видела как Валя замахнулся в третий раз, но его окликнули. Коротко, громко и четко.
Лада Идавна.
Она стояла на балконе второго этажа, и глядела на сына хмуро.
– Мрак тебя подери, не мог найти другого времени? У нас гости!
Валя заулыбался, развел руками. Каждое движение неловкое показывало, как же сильно он налакался. Подошел к Галке, путаясь в собственных ногах, и сдернул с нее платок окончательно.
Ухватился за ткань накидки, и потянул с усилием в разные стороны. И прямо по рассеченной хлыстом линии разошлась вся одежда. Он раздел Галу. Без стыда, без зазрения совести.
И осталась девушка без единой возможности укрыться, спрятаться. Она была полностью голой. С долговязыми еще несформировавшимися юношескими руками и ногами, с чуть оформленной линией талии, с девичьей грудью и огромным пушистым хвостом.
Лада глядела на нее обнаженную. И было в ее лице то ли скука, то ли разочарование. Она дала отмашку:
