Подхватываю невесомое тело на руки и бегу по дорожке к дому. На крыльце уже дежурит мой эскулап, отрывающий дверь.
– Херово? – спрашиваю, когда врач оголяет ее пробитое плечо и осматривает, пока я устраиваю ноги девчонки на диване.
– Не вижу еще. Подай… – он просит свою сумку с медикаментами, освобождая плечо девочки.
Склоняюсь над ней, уложенной на диван в гостиной, и разрываю одежду, оставляя худенькое тело по пояс обнаженным. Эмоций нет, есть страх не спасти и эту едва начавшуюся жизнь.
– Иди уже! Не маячь. – огрызается, отмахиваясь.
А я не могу! Стою, как привязанный возле нее! Приседаю на корточки и провожу ладонью по темным прямым волосам. Мягкие, словно у малыша, и губы бантиком, пухленьким, но бледным. Чья же ты такая бродишь по улицам? – мысленно вопрошаю, проклиная сложившуюся картину мира. Моего мира, где таким вот малышкам явно не место…
– Переворачивай, – командует Олег, укладывая девочку на бок и подкладывая к спине две подушки. – Очухается – перепугается, а так хоть не сразу дергаться начнет. Кто она?
– На дороге не заметил… Чуть не переехал. Торговый комплекс на Щербинке. Палили, кажется… – виновато отвечаю, чувствуя себя полным идиотом. Оставив охрану поперся по городу один и вот результат.
В преддверии перераспределения бизнеса и терок с властью в меня целятся прямо на улице, цепляя случайных прохожих!
– М-да… – на выдохе. – Пуля по касательной, заживет быстро. Вот с шоком будет хуже. Лежать, спать, кушать. Вот пачка антибиотика – скармливай по две штуки в сутки, но знать бы, что нет аллергии. – он качает головой, рассматривая миниатюрное личико.
– И все?
– А что еще? Едва ли ей восемнадцать есть. Шестнадцать скорее всего, но все равно организм справится. Женщины легче переносят кровотечения. – он стаскивает прозрачные перчатки и укладывает в отдельный пакетик, протирая руки влажной салфеткой. – Пойду. И да, лучше отвези ее в больничку. Мало ли что…
Провожая его, раздумываю, что же теперь делать с ней. Правда, в больницу? Найти родственников? А если среди моих людей «казачок» и напрямую наведу на семью девчонки? Херня какая-то творится! Хотя… когда она не творилась? Закрываю входную дверь особняка, и отношу девочку в свою спальню. Малышка мирно спит, и только бледное лицо выдает, что без сознания.
Внезапно она томно вздыхает и морщится, шевельнув рукой. Пушистые реснички вздрагивают
– Эй, пигалица… – тихо зову ее, стараясь не испугать.
Огромные глаза распахиваются и уставляются на меня зелеными озерами, полными страха и недоумения.
