Не задохнуться | страница 2
– Я всё про вас знаю, я по глазам вашим вижу, когда вы начинаете этим заниматься! Похотливые павианы!
А мы сидели и ржали, бравируя своим тайным знанием.
Надо честно сказать: она ни разу не ошиблась. С этого момента никому из нас легко не было, уж она постаралась.
Сейчас Аннушка сверлила новенькую, пялилась в вырез её рубашки, на светло-коричневую загорелую кожу над еле видным краешком лифчика, куда смотрел и я. В глазах учительницы горели костры в них корчилась новенькая, бесстыдно молодая и недопустимо красивая.
– Ну чё, как тебе? – не унималась Саблина.
– А тебе?
– Ну, Ди-им, ну я ж не по девочка-ам. Но вобще красивая, скажи? Такая… М-м-м…
Я ещё раз посмотрел. Любовь с третьего взгляда? Да хрен вам. У меня кассета домоталась, и я воткнул её в плеер.
– Саблина! – рявкнула тут Аннушка. Что "Саблина!" уточнить не успела: зазвенел звонок. Я надел наушники и пошёл из класса, мимо новенькой. Проплывая взглядом изгибы её выжаренной солнцем кожи, споткнулся о насмешливый взгляд глаз из горького шоколада на кусочках льда, втянул в лёгкие её выдох. "Спокойного сна" – подколол меня погибший кумир, и я нажал перемотку. Наверное, в этот момент начались изменения, не предусмотренные подростковой перестройкой организма: сердце разбухло, захлебнулось и начало кровоточить. Саблина, ну какого хрена, а? Всё ж хорошо было…
Дома мама с надменно поджатыми губами и телевизор "Электрон-738" со скуластой ряхой в тёмных очках.
– Где был?
– Бродил.
– А. – подбородок покрылся ямками – крайняя степень скепсиса. – С Аннушкой твоей виделась…
"Ландон, гуд бай! У-у-у"
– Зачем?
– Позвонила. Говорит: приходите в школу, если вам небезразлична судьба вашего сына. – мама попыталась изобразить дрожащие интонации Аннушки, но не слишком похоже. Я вздохнул, закинул голову на спинку дивана, чтобы не видеть. Слушать тоже не хотелось, но тут ничего не поделать.
– Пришла, она мне блокнот свой тычет. Говорит: вчера на Ивушке ваш сын зажимался с девушкой, и явно старше его возраста.
Я молчу.
– Я ей сказала: я в личную жизнь своего сына не лезу, и вам не советую.
Я молчу.
– Дим, она не просто так тычет этой книжкой. Она почти прямым текстом говорит, что лишит тебя медали, и пролетишь ты мимо института, как фанера над Парижем.
Я молчу.
– Неужели ты не можешь немного потерпеть? Поступишь в институт и гуляй себе… Тут осталось всего ничего.
Я повернул к ней голову, посмотрел, как на человека, сморозившего несусветную глупость.