А Док ничего, пальнул плазмой в потолок, а как все присели да поутихли, рассказал, что в санитарном блоке творится. Мальчонка, как оказалось, весь чешуей покрылся. Полностью. Волосы выпали, на руках когти. Махнул ручкой, да и срезал инвалидные крепления, которыми его к лежанке госпитальной пристегивали. И к матери, конечно, кинулся. Маленький же совсем. Она плачет, к нему рвется, а через бронестекло ей не пройти, так Давидик когтями своими – чик чик, бронированное стекло вдребезги осыпалось.
Охрана прибежала, стали их растаскивать, мать от сына отрывать – ни в какую, только платье на ней порвали, а под платьем, что бы ты подумал? – Чешуя рыжая. Тут отец пришел с работы, ему говорят – Снимай комбинезон.
Смотрят – а он тоже в чешуе весь. И его тоже к ним. И всех заперли. Охранники стоят бледные, все трясутся – и это ребята, которые по три войны прошли не пискнув. Начальник охраны прибежал – огнеметами их, вопит, надо, огнеметами. Тут, конечно, ребята не удержались, отпилили ему кочерыжку, что у него видать заместо головы отросла.
Почесал тогда Док свои желтые чешуйки, да и понял, что никакая это не зараза. А мутируем мы все вместе – одной семьей, как положено. Приспосабливаемся. Солнышко тут по другому светит, воздух другой, атмосфера, влажность. А значит и человек тут по-другому должен выглядеть. Кожа у нас потверже, кости подлиннее да потоньше, ноги с перепонками – чтобы и по воде и по песку ходить. Опять-таки хвост удобный, опереться можно. Да ты не смотри так, не бойся попусту. Будь проще. Это ты сейчас себе думаешь, что ты серьезный ученый, а я так, геккон говорящий. У меня, между прочим, тоже ученая степень есть. Все мы люди, все человеки и ты человек, и я тоже. Поживешь тут немного – тоже своим на этой земле станешь. А там, глядишь, и новый корабль со ссыльными подоспеет – им все по новой объяснять придется.
Март в 2010 году выдался совершенно безумный. У подъездов орали кошки, требуя любви. В наступившем году тигра они были в своем праве. Сугробы в три человеческих роста подтекали ручьями, угрожая превратить Петербург обратно в болото – словно и не было никакого Петра – лупоглазого микроцефала, вздумавшего отстроить столицу посреди лягушачьих угодий. Грязи было – чуть не по пояс. Никакие сапоги не спасали. Спасли бы лодки, но народ, полагающий себя жителями просвещенной Европы, держать каяки отвык.
Учительница русского языка и литературы, Оксана Вадимовна, временно поставленная на младшие классы, подошла к окну и зашевелила губами. Высший разум сегодня с ней говорить отказывался. Облака никак не складывались в буквы и в этом конечно были виноваты дети. Она ухватила за оттопыренное ухо пробегавшего мимо с воплями Ваньку Жукова и ткнула пальцем в небо
