– Я убил много людей. Самое страшное в этой истории – мне нравилось убивать, – голос его стал приглушённым. – Я считал себя выше и достойнее многих.
– Многие люди считают себя выше и достойнее многих – в чём-то конкретном или во всём. Гордыня – это не преступление. А то, что ты убивал людей – так это твоя профессия. Если ты был палачом, значит, ты убивал преступников, а они, скорее всего, заслуживали смерти, так как были опасны для общества.
Призрак отрицательно покачал головой:
– Такое бывает только в идеальном мире. Тогда, как и сейчас, преступники находили способы оставаться на свободе. Под мой меч и топор шли те, кто никаких преступлений не совершал. Моя гордыня не была гордыней того, кто считает себя умнее других. Моя гордыня происходила из желания зла другим людям ради удовольствия. Я питался страданиями. Я любил наводить страх. В тайне я мечтал, чтобы меня все боялись, да. Потом сложилось так, что я умер и не обрёл покоя. За тысячу лет я стал ещё более мерзким. Я научился отыскивать места, где люди испытывали страхи и страдания, и питался там. Потом я научился вызывать кошмары и питаться уже ими. А потом меня вызвал сюда Риамон Неверри.
– Вызвал? Откуда?
– Из тонкого плана, откуда же ещё? Мне казалось, ты прекрасно осведомлена о нас – Существах Ночи.
– Не так прекрасно, но за комплимент моей осведомлённости спасибо, – проговорила я. – А зачем он тебя вызвал?
– Он хотел знаний. Многих запретных знаний. Он пытался вызвать разных древних духов, но они отказывались работать с ним. Меня он смог заинтересовать, и мы с ним заключили сделку: я даю ему знания, он мне – жертв. Людей, чтобы я мог их мучить, заставлять страдать. Я научился ещё кое-чему, помимо насылания кошмаров.
– Ты умеешь внушать эмоции. Состояния и настроения. Любого рода. Сейчас я чувствую твоё раскаяние, сожаление и грусть, – прошептала я, после того как внимательно посмотрела на Шакса.
– Это было не сразу. Встреть ты меня тысячу лет назад – ты бы пострадала. И вряд ли бы захотела со мной говорить. Да, я научился насылать разные эмоции. Повергать человека в состояние гнева, раздражения, уныния, бессилия. Все семь смертных грехов. От этого я восторгался, этим я питался. Это я рассказал Риамону о Бафомете.
– Карамба! Как ты его узнал?
– Ты разве не догадываешься? Бафомет был моим наставником.
– Ого… То есть… как это… когда?
– После моей смерти я не обрёл покоя, потому что встретил его. Он сказал, что такие как я, ему нужны. Он сказал, что посмотрит на меня. И он сказал, что я сослужу ему службу – помогу воплотиться и обеспечу жертвами и душами. Неужели я ещё не противен тебе?
