Или нет.
Когда задерживает дыхание, её грудь приподнимается. Будто вот-вот выпадет из платья, покажет всё красоту.
– Ты его дочь, Карина, а Устиновы должны хранить честь и всё такое. Если его дочь выйдет замуж не девственницей – полетят головы.
– Я не Устинова. У меня осталась фамилия отца. Поэтому отчим злится? Если бы у меня была его фамилия, всё было бы проще?
– Нет.
Отрубаю, не желаю давать девчонке надежду. Нихрена не поменялось бы. Может, стало бы даже хуже. Потому что она вошла в семью, должна отвечать всем требованиям.
Красивая. Молчаливая. Декор.
А по ночам согревать постель своего мужчины.
Больше никаких задач. И прав тоже нет.
– Ты его дочь, неважно кровная или нет, с фамилией или нет. Часть семьи и должна научиться вести себя правильно.
– Ага, а братья меня воспитают, - прислоняется к камину, пока я вожусь с дровами. – И как они… То есть…
– Ничего криминального, почти. Ты должна стать послушной и покорной, вот и вся задача. А твои братья, - усмехаюсь, качаю головой. Она даже не знает их, а уже дрожит от одного упоминания. – Должны объяснить всё. Силой, если будешь плохо понимать.
Вздрагивает, словно я её ударил.
Отворачивается, её плечи опускается. Хочется подскочить, утешить. Такие красивые не должны грустить. Сиять, улыбаться. Отправлять, блядь, на войну за неё.
Но сдерживаю себя на месте.
Сегодня мы уже перешли грань с братом.
Перескочили.
Просто потому, что была в наших руках. Дрожала, смотрела глазищами, облизывала губки. Такая вся невинная, хрупкая. Таких трахать хочется и защищать. И под венец тащить тоже.
Чтобы другому не досталась.
Но нельзя.
Втягиваю воздух, запах древесины. Напоминаю себе, что её нельзя трогать.
Не смотреть. Не касаться.
Не моя.
– Просто научить поведению? Всё, что будут делать мои сводные братья?
– Да, поведению, правилам. Порядкам, как ты должна себя вести и что говорить. Развращать тебя никто не будет.
– Угу, и вы тоже ничего такого не делали…
– Есть претензии, красивая? Хочешь высказать их семье?
– Нет! Не хочу.
– Вот и отлично. Никто тебя не тронет. Просто научат, какой ласковой ты должна быть с мужчинами.
– Мужчинами? Ты же сказал, что аукциона не будет, что…
– Не будет. Зачем тебя порочить и отдавать кому попало? Ты не товар, ты дочь Устинова. Тебя не продадут за деньги, а обменяют на империю.
Хлопает ресницам, приоткрывает губки. Что ж ты делаешь, красивая? Сейчас все мысли только о том, чтобы опустить Карину на колени. Толкнуться на всю длину, заставить принять.
