Некоторые люди смогли подавить в себе это желание; некоторые же позволили этому желанию овладеть ими.
— Но… — Лерден сжал зубы и сказал: — Если вы хотели уйти, почему же не ушли тихо. Зачем было объявлять об этом открыто? Зачем вы разрушили надежду расы…
Фернас перебил Лердена. — И что с того?
Люди фракции Хранителей были шокированы. Они чувствовали, что некогда твердый и надежный Фернас стал незнакомцем.
Обе стороны зашли в тупик, и солдаты Сунил постепенно окружили их. Поодаль от них наемники с волнением на лицах смотрели на это великолепное шоу.
Хан Сяо небрежно вытащил из кармана сигарету, больше похожую на сигару, глубоко вздохнул и пожал плечами. — Видите, у отношений на расстоянии нет будущего.
— Отлично сказано. — Другие наемники засмеялись. Наемники были группой холодных, безжалостных людей.
Хан Сяо не имел никаких предубеждений. Раскол Сунилов был неизбежен, с этого момента начнётся история Херлоуса, которая завершится распадом их цивилизации. Он не мог оказать влияния в текущей ситуации — только после их раскола, он сможет попытаться что-то изменить. В этой ситуации, он мог только ждать.
Кроме того, с его участием, этот раскол может не привести к трагическому окончанию в оригинальной сюжетной линии, а к новому началу. Так как он мог также извлечь выгоду из этого, этот вариант был беспроигрышным.
Хан Сяо затянулся, и улыбнувшись выпустил плотное облако дыма.
Независимая фракция решила уйти и их уже невозможно было остановить. Понятно, что фракция Хранителей злилась. Они должны были защищать расу вместе, но независимая фракция предала их. И ладно бы они ушли молча, но уходя, они разбили все надежды расы. Фракция Хранителей осуждала и громко допрашивала дезертиров.
— Вы ведь тоже Сунилы. Как вы можете оставить расу на произвол в такие тяжёлые времена?
Фернас был безразличен. — Моя раса, моя внешность, моя форма жизни, эти факторы были определены в момент моего рождения, но они не влияют на мое мышление и точку зрения. Я внес свой вклад, и теперь я хочу сбросить с себя это бремя.
Фракция Хранителей хотела задать ещё несколько вопросов и надавить на их совесть, но увидев, что у независимой фракции не было абсолютно никаких признаков сожаления или стыда, слова обвинения застряли у них в горле. Все эти люди были их братьями, с которыми они сражались бок о бок много лет. Они вместе проливали кровь и пот; они не были врагами, просто товарищами, которые пошли другой дорогой. Они не могли обвинять независимую фракцию — у каждого были свои желания.
