— У всякого народа свои обычаи, Адри. — наставительно сказал лейтенант. — Евреи хотя бы свой город не поджигают, как это делают русские. И в Смоленске, и здесь — право же, нация буйнопомешанных…
— Оно, конечно, так. — сержант поскрёб подбородок чёрными от золы пальцами. — Я его спросил: как можно думать о прибытке, когда вся семья, возможно, сгинула в огне? Так он знаешь, что ответил? Сказал, что бог Израилев не допустит такого несчастья, а сгорело только то, что было сверху. Люди же спрятались в подземельях, которых тут, оказывается, видимо-невидимо и, скорее всего, остались невредимы.
— Ну, остались и остались, тебе-то что за забота?
— Да я вот думаю: может, в этих самых подземельях помимо еврейских семейств, спрятано что-нибудь ценное? Вот бы где пошарить, вдумчиво, не спеша…
— Кто ж тебе мешает? — удивился д'Эрваль. — Расспроси своего проводника, где спуск под землю, и шарь там, сколько влезет. Только смотри, чтобы начальство не пронюхало, а то может и не одобрить. Сам знаешь, за грабёж населения полагается расстрел.
— Тогда одной половине армии придётся расстрелять другую. — ухмыльнулся Бургонь. — А потом и самим застрелиться. Видать, ты давно не был в Москве, Жанно и не знаешь, что тут происходит….
— Да уж вижу, вы времени даром не теряете. — он кивнул на солдатские ранцы, из-под крышек которых вперемешку со копчёными окороками и винными бутылками торчали позолоченные подсвечники и предметы церковной утвари. Вы, часом, не к Кремлю сейчас возвращаетесь? А то мы слегка заплутали…
— Так и есть, Жанно! — подтвердил сержант. — если хочешь, можете идти давайте с нами. Только уж и вы нам подсобите: ребята отыскали богатый дом, не тронутый огнём, набили дюжину тюков и корзин разным барахлом, а на себе тащить несподручно. Может, навьючим на ваших лошадей, раз уж вы всё равно идёте пешими?
* * *
Не успел лейтенант сдать дежурному офицеру рапорт о неудачной вылазке, как тот обрадовал его известием о новом назначении — и опять с фуражирской партией! Снова деревни, где из-за каждого плетня встречают их ненавидящие взгляды; снова опостылевшие, но от того не менее кровопролитные стычки с казаками и вооружёнными дубьём пейзанами — хотя, надо признать, на фоне охваченной пожаром Москвы это выглядит почти терпимо. Правда, этот раз д'Эрвалю предстояло сопровождать не скромный обоз с конвоем в сотню-полторы штыков и сабель, а большой отряд с артиллерией — маршал Ней, устав получать донесения о вырезанных малочисленных партиях, велел решить вопрос кардинально и послать за провиантом и фуражом такой отряд, о который обломают зубы любые партизаны.
