Наш единственный поезд «Орешкино – Москва» в 90-е годы называли пригородным. Нет, поезд и тогда шел до Москвы одиннадцать с половиной часов, со скоростью хорошей телеги. Дело было в другом: большая часть трудоспособного населения нашего города работала тогда в Москве. И Москва эта самая, стала для нас как бы рабочим пригородом, фабричной окраиной, если хотите. Вот и ехали в этом поезде каждый день наши люди: туда – с песнями и плясками, разудалым застольем, а порой, даже и мордобоем. Обратно же, пассажиры были суровы и молчаливы, как и должно быть людям, везущим домой заработанную копейку. Успевай только по сторонам оглядываться, сторожась лихих людей и поездного начальства.
Народ наш долго будет помнить то время, прозванное позднее как «лихие 90-тые». Жизнь человеческая тогда не дорого ценилась. Убивали бандиты, убивало государство. Например, там, где в прежние времена на одного местного жителя приходилось самое малое пять отдыхающих, полыхала настоящая война с бомбардировками и танковыми сражениями. В поездах также «пошаливали». Так что, будь у меня возможность выбирать, я бы уехал в столицу на автомобиле. Но, к сожалению, не сложилось что-то, а ехать было надо и я решительно, как полярник на льдину, шагнул в плацкартный вагон нашего «пригородного» поезда.
Не знаю почему, но в вагоне было немноголюдно: на головах не сидели, по ногам не ходили. А в отведенном мне по билету загоне сидело всего-то два пассажира: немолодой мужчина, явный «вахтовик» и молоденькая лет 17-ти девушка. Вот её-то мне и хотелось бы описать подробнее. Не потому, что была она писаной красавицей, нет, там и росточку-то было всего метр с каблуками, да и лицом на супермодель вовсе даже не походила: так себе, курносая с конопушками. Только вот глаза у неё были по-настоящему красивыми, цвета небесной лазури и огромные, в половину лица. А еще запомнилась она тем, что держала на коленях старенький чемоданчик и….. плакала. Не в голос, не навзрыд, а так, тихонечко всхлипывая. Похоже, что этот видавший виды чемодан и был причиной её слез.
