— У нас нет другого выхода, он приедет. Чем помочь тебе?
— Положи ладонь мне на лоб… — я сделала, что он просил. — Вот так…
Мы вывели его на улицу, прохладный порывистый ветер немного освежил нас.
Спустя 20 минут я снова набрала номер Ярослава:
— И где фургон? — закричала я в трубку.
— А… я…
— Я знаю, что ты не умеешь водить, где фургон, я тебя спрашиваю?
— Мой брат развозит мороженое мясо, сейчас он заедет за мной, и мы будем, как сможем.
Я сочла эту новость несказанным везением.
В итоге мы выехали ещё через час. Это была какая-то ржавая газелька, нам пришлось залезть в кузов, который одновременно был и холодильной установкой. Водитель подал нам один ватник на троих, коврики с сидений и сказал, что больше ничего тёплого нет.
Из удобств у нас был тусклый подмигивающий светильник да стопка пластиковых продуктовых ящиков. Внутри холодильника стоял крепкий запах сырого мороженого мяса, на полу багровели кровяные разводы. Но неласковые условия были мелочью, лишь бы успеть добраться до Верхнего Волчка живыми. Мы надели на себя всю одежду, какую только нашли в сумках-рюкзаках.
Я велела химику Ярославу ехать с нами, мои нервы напряглись настолько, что я почти готова была превратиться и разорвать его.
— Вот, у меня есть кое-что, это последняя разработка, но она только немного замедлит процесс и уменьшит боль.
— Коли! — решительно скомандовала я.
— Диана, это может быть опасно. — остановила меня Ирма.
— Я не хочу вас расстраивать, — Ярослав поднял ладони перед собой, — но он укололся более двенадцати часов назад, он умрёт от боли, если не вколоть.
Химик сделал инъекцию, вскоре Дилан затих, мне даже показалось, что волчьи черты стали вновь меняться на человеческие, но прошло немного времени и он снова начал корчиться от боли.
Ясно было, что даже за 15 часов мы не доберёмся, газель эта не разгонялась более чем до ста километров в час. На заправках мы вылезали из холодильника, но мне было страшно пропустить даже минуту из нашего совместного времени. Дилан был весь покрыт холодным липким потом, тело разбивала крупная дрожь, стоять или сидеть он уже не мог.
— Диана, набери отца. — попросил Дилан.
Теперь его слова звучали нечётко из-за холода и физиологических изменений.
— Ты уверен?
— Да! — неожиданно злобно зарычал он.
Я послушалась. В разговоре он просил отца заботиться обо мне и внуке и проследить, чтобы я доучилась. Седой задавал какие-то вопросы, Дилан ответил:
— Кажется, я умираю, отец. Прощай. — он отшвырнул трубку, та разлетелась на запчасти.
