Максим быстро рос, почти каждый день учился чему-то новому, любил помогать мне, говорил, что он мужчина. Иногда его речи звучали так трогательно, что я пускала слезу от умиления. Моё обожание сына не знало предела, наши отношения были полной идиллией.
Наконец, мы завершили переезд на новую квартиру. Обстановка была вполне себе ничего: комнаты раздельные, на окнах стеклопакеты, в наличии стиральная машина, холодильник, диван, шкаф, микроволновка и даже телевизор.
Привезли Дилана, переустановили аппараты. Я выделила для него отдельную комнату, однако выяснилась ещё одна деталь, касающаяся плановых и внеплановых отключений света: нужен был блок бесперебойного электропитания, благо, его стоимость была значительно ниже аппарата вентиляции лёгких.
Максим всё время крутился рядом, он сказал мне, что будет часто проверять, в порядке ли папа. Это был очередной укол моего сознания: сын нуждался в отце.
Не знаю наверняка, было ли это как-то связано, но после переездов меня повысили в должности в больнице, теперь я сидела в регистратуре, принимала звонки и выполняла некоторую секретарскую работу. Зарплата тоже поднялась с 15 до 25 тысяч; приятная мелочь, однако я уже подумывала о том, чтобы уволиться: Дилана там больше не было, за ночь в клубе я зарабатывала столько же, сколько за месяц работы в больнице, да и ездить теперь стало неудобно, больше накладок. Я решила поработать месяц и посчитать расходы. Да, будь у меня только работа в больнице, я осталась бы в глубоком минусе, а Дилан был бы уже мёртв. Так странно: из-за танцев всё началось, и с их же помощью я могла хоть как-то держаться на плаву.
В декабре я взяла отпуск в больнице, а затем уволилась: слишком уж резкое несоответствие затрачиваемых сил и получаемой за них платы.
Как и летом, накануне Нового года я отчётливо понимала, что мне даже на пару дней не уехать в Нижний Волчок. Уже почти год Максим мог поговорить с бабушкой Мариной только по телефону, я и сама соскучилась до слёз, очень хотелось выговориться.
В моём графике была рассчитана каждая минута, не бывало такого, что я просто сидела и бездельничала, напротив, часто я экономила время в ущерб сну.
Сессия довела меня до нервного истощения: как-то вечером мне стало настолько плохо, что моё состояние до паники напугало Максима, он плакал и просил меня вызвать скорую помощь; я его, как могла, успокоила, накидалась таблеток и легла спать, не завершив дела. Болеть было некогда, на лекарствах и энергетиках я кое-как справлялась, ведь от меня зависели и Максим, и Дилан, и я сама.
