Навигатор повел меня по широким улицам, освещенным тысячами фонарей. На пути то и дело встречались улыбчивые местные или такие же туристы, как и я, а какой-то незнакомец даже попытался завязать разговор. Однако, поняв, что я ни слова не говорю на итальянском и не горю желанием продолжать общение, подарил розу и галантно откланялся. Мелочь, а приятно, и настроение поднялось.
День удался. В любом случае, лучше предыдущих. И одиночество, вязкое, тягучее, тягостное, вернулось лишь тогда, когда я залезла в холодную кровать, в которой меня никто не ждал. И стоило мне лишь прикрыть глаза, как перед взором явился тот, из-за кого я вынуждена была колесить по всему миру в поисках пристанища, которое мне никак не находилось.
***
Правда ударила меня в Хельсинки. Наказание. Вот, чем это было.
Спустя почти три месяца бесконечных поездок, в которых я начала постепенно терять себя и забыть истинную причину сего «похода», правда ударила меня так сильно, что, кажется, мне уже никогда не оправится от нее.
Злая, жестокая правда.
Вина. Знаете, хуже вины, наверное, может быть только чудовищный страх. Сразу после него идет это тягучее, вязкое, серого оттенка чувство, которое может поглотить, словно огромный монстр.
Вина. За то, что произошло. Наверное, она частично была на мне.
Я прилетела в столицу Финляндии два дня назад и уже успела немного обследовать город, но делала я это без удовольствия или особой радости. Те, кто горят путешествиями и заполняют красочными, яркими фото свои профили в социальных сетях или блогах никогда не говорят о том, что иногда можно соскучиться по дому и начать безжалостно сильно тосковать по нему. Я много, где побывала за это время. Бали, Аргентина, Испания, Колумбия, Италия, Франция, Чехия, Словакия, Румыния, Черногория, Австрия, Швеция, Норвегия и вот теперь я была в Финляндии. И мне до ужаса, до дрожи в пальцах хотелось домой, в Россию. Хотелось в наш холодный, суровый климат с, порой, такими же суровыми с виду людьми. Хотелось услышать знакомую речь, родной язык, съесть самых простых пирожков за пятьдесят рублей, купленных у сердобольной бабуленьки или, и это было моей мечтой, съесть горящий борщ.
А еще, хотелось к Расулу. Поговорить. Нормально. По-человечески. Объясниться. Дать времени расставить все по своим местам. И я уже почти решилась на это. Не звонить, нет, что мог дать телефонный разговор двум израненным и непонимающим друг друга душам? Нет. Нам нужна была встреча. С глазу на глаз. Чтобы можно было почувствовать тепло сидящего напротив человека, услышать каждый оттенок его тона, уловить каждое движение, понять скрытый в них подтекст.
