Ее одиннадцать товарищей.
Преследуемые созданиями ледяной пустоты, осаждающей сосуд света. Как Маа и ее сторонники — гонимые управляющими, жрецами вирны и смотрителями.
Внезапно все рухнуло. Пространство накрыло волной боли. Нити, сосуд, звезды — все исчезло, как будто задутое невидимым выдохом.
Из бессознательного состояния Гэ вывели крики и глухие звуки ударов. Ее плечи и шея ушиблись о твердый холодный металл и болели. Она, не вставая, сквозь узкие щелки в полуприкрытых глазах различала какое-то беспорядочное движение вокруг. Смотрители, которых легко было узнать по черной форме, жестоко избивали скорчившихся на полу мужчин и женщин. Еще она увидела муаровые мантии и окованные сталью сапожки управляющих. Не ко времени мелькнула мысль, что бескастовым разрешалось носить только матерчатую обувь. В пяди от ее головы угрожающе зашипел парализот, круглая тридцатисантиметровая штуковина из металла. Ей хотелось подняться, но усталость и ужасная головная боль приковали ее к полу.
В боку парализота щелкнула заслонка, из крохотного отверстия выскочила игла шприца.
В поле зрения Гэ появилось бледное лицо управляющего. Он ухмылялся.
— Так вот кто избранная от этих ведьм! Да она прехорошенькая девочка! Какая жалость, крошка, — у нас уже набран полный комплект избранных.
Она встретила отчаянный взгляд Маа, свернувшейся калачиком у подножия шестигранной колонны. Двое смотрителей колотили ее по ребрам, от платья осталось лишь несколько лоскутов ткани, уже не прикрывавших ее истощенного тела.
Игла приблизилась к шее Гэ. У нее еще хватило времени подумать, что головы мужчин, женщин и детей, попавшихся в ее крипто-видении, действительно покрывали густые заросли волос.
Верь в зверя, и ты станешь зверем.
Верь в человека, и ты станешь человеком,
Верь в небеса, и ты станешь богом.
Девять Евангелий Эфрена, «Добрые советы»
В порту Коралиона царило необычное волнение. Синий свет Ксати Му струился с кораллового щита величественными столбами. Пенистые волны океана Гижен бились об опорные пилоны. Верховой ветер метался и ревел в трубах огромных оргáнов, гонялся за светошарами, парившими над проспектами, переулками и элегантными зданиями с колоннадами. В конце пристани, где швартовались рыболовецкие аквасферы, скопился прогуливающийся народ.
Несколькими минутами ранее здесь материализовались большие клетки с запертыми в них животными, которых с трудом удавалось распознать: то ли это исполинские насекомые с четырьмя крыльями, четырьмя ногами и клювами, то ли гигантские бесперые птицы. В размахе их крыльев, в повадке, в свирепости, легко читающейся в их круглых глазах, было что-то чудовищное, пугающее, и если бы их не транспортировали в клетках, праздношатающиеся, вероятно, не задержались бы надолго в этом районе. Успокоенные толщиной и явной прочностью решеток зеваки плотно столпились за тройным кордоном полицейских и наемников-притивов, перекрывшим им доступ к пристани.
