На ум Тиксу пришла поговорка жителей Маравеля, одного из континентов Оранжа: «Веришь в зверя — и становишься зверем, веришь в человека — и становишься человеком, веришь в небеса — и становишься богом».
— Тайну Арратана мне тоже не удалось разгадать, — сказал Лотер Пакуллай, помешивая содержимое контейнера. — Несмотря на то, что планета находится перед самой пастью, она отказывается быть пойманной. Хотя ей следовало бы оказаться захваченной движением по спирали и проглоченной, как и ее сестры. К счастью для нас, — он вытащил металлическую ложку и, не обращая внимания на падающие на пальцы обжигающие капли, поднял ее горизонтально на уровень глаз, остановив от них в нескольких сантиметрах, — она поддерживает постоянное расстояние от края ядра. Она не двигается: это черная дыра подле нее растет. По крайней мере, у этой загадки есть то преимущество, что мне достался отличный наблюдательный пункт.
— И что же вы наблюдали?
— Главным образом — свои собственные реакции! Я оказался в странном и неловком положении дозорного, который заметил опасность, но лишен возможности предупредить остальных. У меня было достаточно времени, чтобы провести расчеты и понять: все идет к тому, что от Млечного Пути не останется ничего менее чем за стандартные полвека. Наша дорогая галактика пожирает себя и заодно своих детей. И из-за отсутствия транспорта у меня нет другого выбора, кроме как беспомощно наблюдать за этим самоуничтожением. Возможно, так даже лучше: в том очень маловероятном случае, если бы человечество всерьез отнеслось к моим выводам, оно не успело бы подготовиться к миграции в другие галактики, которые, к тому же, могут быть поражены такой же гангреной. Лучше уж людям беспрепятственно наслаждаться последними годами жизни, не находите? Если только ваше индисское колдовство не поможет нам выбраться из этой беды…
Последние слова он произнес с подчеркнутой иронией — и ради того, чтобы скрыть неуютное чувство, которое вызвало в нем необъяснимое появление Тиксу, и ради удовольствия поворошить свои старые рефлексы рационалиста. Когда воды в емкости совсем не осталось, он разделил дымящиеся кубики по двум суповым тарелкам, и его пергаментное лицо осветилось грустной улыбкой. Еще за сарказмом прятался вызов, ибо, сам себе в этом не сознаваясь, он хотел надеяться, что индисский волшебник — шарлатан, старинный неприятель, — ответит на вопросы, которыми он задавался, и добьется успеха там, где Лотер и ему подобные потерпели неудачу.
