— Ты таскаешься по Шестому больше двадцати лет, а, похоже, так и не привык…
— К красоте никогда не привыкнуть, — отрезал У Паньли.
— Красоте? — Пузорез гоготнул. — Эти ободранные булыжники и чертов газ? Не иначе как твой родной мир — паршивая помойка для…
Убийственный взгляд собеседника отговорил его развивать дальше эту тему. Может быть, Баньши и высмотрел красоту там, где ничего не было, кроме серы да засухи, но он был самым непредсказуемым и опасным бойцом в организации Жанкла Нануфы, и, если хоть чуточку дорожить жизнью, было бы разумнее уважить его пристрастия.
— Не пойми неправильно, Баньши! — поспешно добавил Пузорез, разводя руки движением, от которого распахнулась его куртка и обнажилась, помимо мускулистого коричневого живота, перламутровая рукоятка кинжала, заткнутого за пояс его штанов. — В конце концов, твое право — считать это за красоту…
У Паньли хорошо понимал, что за вопрос не дает покоя молодому сбарайцу — тот самый, которым члены организации не уставали его донимать на протяжении больше чем двадцати лет. Пузорез, присоединившийся к Жанклу Нануфе три месяца назад, не стал исключением из правил.
— С какой ты планеты?
— Откуда-то оттуда, — отвечал У Паньли, показывая в небо.
— Ты похож на обитателей левантийских миров…
— Ты когда-нибудь видел жителей Леванта?
— Реально — нет… в программах головидения. Почему ты секретишься, откуда ты?
— Если я тебе скажу, это уже будет не секрет…
У Паньли и сам отчетливо не представлял мотивов, подтолкнувших его окружить себя тайной. Возможно, ему бессознательно хотелось набросить на свою молодость пелену забвения, раствориться в небытии, которое унесло его собратьев… Возможно, то был способ защититься, чтобы избежать зависти или навязчивого любопытства, зачастую идущего рука об руку с завистью, чтобы не всплыло его рыцарское прошлое и о нем не донесли представителям Святой инквизиции. Как член организации Жанкла Нануфы, одного из ведущих поставщиков человекотовара империи Ангов, он пользовался некой разновидностью иммунитета, которая гарантировала ему, в обмен на душевный мир, определенное спокойствие. Однако такое существование нисколько его не удовлетворяло, и У Паньли понемногу переполнялся глубоким отвращением к себе — настолько, что иногда у него мелькали мысли о самоубийстве.
Они миновали вдвоем ворота в высокой стене и вошли во внутренний двор, кипящий лихорадочной активностью. С Сиракузы поступил большой заказ, и, чтобы удовлетворить свою клиентуру, в основном состоящую из кардиналов и знатных придворных, Жанкл Нануфа приказал провести новый набег, едва успел завершиться предыдущий. Механики не успевали осмотреть старые фургоны, выстроившиеся у подножия вала. Двигатели работали уже несколько часов, чтобы дать ядерным батареям прогреться и максимально увеличить их запас пробега. Люди, примостившиеся на крыльях металлических колес, заканчивали ремонтировать решетки клеток.
