В комнату вошел слуга в красно-белой ливрее, он приблизился к Гаркоту. Сенешаль рефлекторно скользнул в мозг слуги и убедился, что тот уже претерпел множество стираний: у него больше не оставалось прошлого, больше не оставалось желаний, в его жизни не оставалось ничего, кроме функции покорного и усердного слуги.
Уже заполнен безразличием пустоты.
— Вас спрашивает император, Ваше превосходительство, — сказал он, поклонившись.
Гаркот задался вопросом, что скрывается за вызовом, но в сознании своего собеседника не обнаружил никакой дополнительной информации. Что могло понадобиться императору Менати в этот час второй ночи? Или император взбудоражен в одной из вспышек ясности, предшествовавших окончательному стиранию? Прошло почти три года с тех пор, как младший из Ангов передоверил судьбы империи сенешалю, три года с тех пор, как он скрылся в своих покоях, как он в последний раз вспылил в расстроенных чувствах. Стирание сводило сознание слуг к их обязанностям, солдат — к их оружию, крейциан — к их догмам, придворных — к их нарядам, а императора — к его сексу.
— Откуда к вам пришел этот вызов?
Металлический голос скаита словно оскорблял покой ночи.
— Поступило сообщение на ваш дворцовый видеофон, Ваше превосходительство.
— К вам обращался лично император?
— Через распорядителя, Ваше превосходительство.
— Вы раньше видели этого распорядителя?
— Он предъявил мне имперское кольцо в знак своей легитимности, Ваше превосходительство.
— Что именно он вам сказал?
— Что император Менати настоятельно пожелал встретиться с вами в малой гостиной своих апартаментов.
— Почему бы не прийти сюда ему?
Для слуги обостренное чувство иерархии было неотъемлемо от обязанностей… и вопрос показался ему явно неприличным.
— Но ведь он император, Ваше превосходительство?
Гаркот лишь блеснул из тени капюшона темными глазами. Он связался со своими агентами в императорских покоях — мыслехранителями, которые выполняли тройную роль защитников, информаторов и стирателей.
*
Коронный Сейф сокровищ лишь именовался Сейфом: на деле это была комната площадью более пятидесяти квадратных метров с металлическими полом, потолком и стенами. Неяркий свет десятка парящих светошаров освещал выстроенные в ряд квадратные столы, застланные пурпурным фетром и прикрытые стеклянными колпаками, под которыми разместились опталиевые украшения с драгоценными камнями, геральдические голоэмблемы, фамильные и личные печати, императорские короны и множество другой архаики, в ценности которой, символическом смысле или употреблении разбирались разве что два-три специалиста по этикету.
