– Это кто такая?
– Я врач, – откликнулась Гюльчихра, ставя саквояж, – что произошло?
Ответ был дан слепой девушкой, притом молча. Она с поразившей Гюльчихру точностью указала пальчиком на пустую бутылку из-под вина, стоявшую на полу, у шкафа. Гюльчихра, впрочем, сразу сообразила, что сей предмет был туда поставлен именно слепой девушкой, которая его вынула из прямой кишки своей родственницы.
– И кто это сделал?
– Колька, – сказала девушка.
– Её муж?
Слепая кивнула.
– Они ведь ссорятся постоянно! Сегодня утром прямо с восьми часов орали, орали! Потом она как завоет, а Колька – матом! Через секунду он выбежал, дверью грохнул и был таков, а она визжит! Я сюда вбегаю…
– Заткнись! – вновь подала голос жертва насилия, – ты всё врёшь! Всё это – из-за тебя! Ты меня достала! Ты меня бесишь! Ой, сука! Ой!
– Не надо кричать, – промолвила Гюльчихра, открыв саквояж, – ложитесь на левый бок, поджимайте ноги.
Блондинка, не прекращая осыпать родственницу упрёками, приняла требуемую позу. Кровь продолжала течь. Натянув резиновые перчатки и достав перекись, Гюльчихра раздвинула двумя пальцами ягодицы женщины и промыла щель между ними. Их обладательница стонала.
– Что там? – спросила слепая девушка, неподвижно стоя возле окна, – ведь ничего страшного, правда?
Сидя на корточках, Гюльчихра смотрела в задний проход.
– Да как вам сказать? Прямая кишка разорвана. Нужна срочная операция.
– Операция? – в панике проскулила больная, – как операция? Мне в больницу придётся ехать? Там меня будут резать?
– Режут, простите за выражение, скот на бойне, – ответила Гюльчихра, наложив на рану салфетку и закрепляя её при помощи лейкопластыря, – а вас будут оперировать.
Это слово больной понравилось ещё меньше.
– Как – оперировать? Ты чего? Ты с ума сошла? Я боюсь!
– Бояться не стоит. А относительно сумасшествия не меня надо спрашивать, а того, кто с вами это проделал. Впрочем, я думаю, с ним всё ясно.
Женщина продолжала ныть. Сделав ей укол анальгина, Гюльчихра выпрямилась.
– Мне будет нужен ваш паспорт.
– Он на столе, – простонала женщина, вновь укладываясь ничком, – но я не согласна никуда ехать, кроме как в «Склиф»!
– Ну, это, простите, не от меня зависит, – отозвалась Гюльчихра, взяв со стола паспорт. И вот тут женщина её здорово удивила – не столько тем, что она сказала ей, сколько тоном, в котором вдруг зазвенел металл:
– Ну так объясни тем, от кого зависит, что я – жена полицейского!
Гюльчихра посмотрела в глаза больной. Они ещё были мокрыми, но из них исчезла беспомощная пронзительность. Она стала очень уверенной.
