– Ты на кого работаешь? – спросил он, сверля Юлю взглядом маленьких, лютых глаз, которые выразительно гармонировали с кривым и чуть плоским носом.
– На государство, – сказала Юля, сунув ему под нос удостоверение. Он внимательно изучил его, благо что поблизости был фонарь. Попытался взять, но Юля успела отдёрнуть руку и убрала документ в карман пиджака. Спортсмен раздул ноздри.
– Ты из прокуратуры, что ли?
– Да. Из прокуратуры.
– Это моя земля, – сказал сутенёр, агрессивно сплюнув, – прокуратура здесь – ни при чём.
Тут перед блондинкой остановилось чёрное «БМВ» с широкими гоночными колёсами и красивым спойлером. Обменявшись с водителем парой фраз, блондинка взмахнула тонкой рукой, и из трёх машин, стоявших возле гостиницы, выскочило штук десять юных красавиц во главе с женщиной средних лет. Она их построила на краю тротуара. Они приветливо улыбались. Из «БМВ», тем временем, вышел плотный, седой мужчина в костюме. Подойдя к девушкам, он стал тщательно их осматривать, поднимая юбки, щупая груди. Девушки продолжали выказывать удовольствие. Две из них даже повернулись и наклонились. Сорокалетняя мразь что-то тараторила, упоённо закатывая глаза и делая жесты.
– Это – моя земля, – стоял на своём боксёр, не сводя глаз с Юли, пристально наблюдавшей за этой сценой, – прокуратура здесь – ни при чём.
– Согласна, – кивнула Юля, – прокуратура здесь ни при чём, и это – твоя земля. Но мне нужны деньги, и я тебе предлагаю свои услуги. У тебя есть клиенты, которым требуется не секс, а всякие-разные извращения?
Сутенёр усмехнулся.
– А не боишься потерять службу? Я ведь запомнил твою фамилию.
– Не боюсь. Во-первых, ты её не запомнил, а во-вторых – всё самое страшное, что могло случиться со мной, случилось.
– Да ладно гнать! Какого-то потрошителя, небось, ловите?
Выбрав, наконец, девушку, человек в костюме поторговался с сорокалетней гадиной и полез в карман за бумажником. В этот миг перед Кременцовой и сутенёром затормозил большой чёрный джип – «Линкольн Навигатор».
– Сколько ты стоишь? – спросил, опустив стекло, унылый азербайджанец. Он обращался, ясное дело, к Юле.
– Триста гринов, – ответила та, решив: будь что будет. Без денег ей была смерть, а переговоры с тем, кто считал, что одна из центральных московских улиц – его земля, похоже было, срывались.
– У нас с собой только двести.
– А мне плевать. Я сказала – триста.
– Ладно, садись.
– Но это – моя земля, – нахраписто гнул своё сутенёр. Когда Кременцова, распахнув заднюю дверь машины, ставила на подножку больную ногу, он попытался её схватить, однако водитель резво сорвал автомобиль с места, и сутенёрские пальцы по Юле только скользнули. Плюхнувшись на сиденье, она захлопнула дверь, и джип набрал скорость. Его мотор вряд ли уступал ракетному двигателю. Сидевшие впереди ещё раз взглянули на Юлю, водитель – в зеркало, пассажир, который с ней торговался – поверх плеча. Оба они были солидные и угрюмые.
