Патрульный автомобиль, который, наоборот, сворачивал на Тверскую, затормозил. Стекло пассажирской двери скользнуло вниз.
– Эй, ты! Пойди-ка сюда! – прокуренно рявкнула голова в фуражке, высунувшись наружу. Юля приблизилась и увидела также плечи с погонами младшего лейтенанта. К лицу она приглядываться не стала, с ним было и так всё яснее ясного. За рулём сидел прапорщик.
– Кто такая?
Этот вопрос был со стороны того, кто окликнул.
– А почему на ты? – поинтересовалась Юля. Прапорщик рассмеялся. Усики младшего лейтенанта перекосились.
– Ух, ты! Обдолбанная? Отлично! Садись в машину.
– Если я сяду в вашу машину, то вам придётся из неё вылезти навсегда, – заверила Кременцова. В машине переглянулись, после чего младший лейтенант открыл дверь и вышел. Ростом он оказался пониже Юли. Она раскрыла перед его лицом удостоверение. Наблюдать за этим лицом ей было по-прежнему совершенно неинтересно. Она даже угадала, до какой степени оно станет предупредительным и с какой быстротой рука офицера вскинется вверх, к козырьку фуражки.
– Простите! Вас подвезти?
– Дойду. Когда проститутки выстроятся?
– В одиннадцать.
– А какие у них расценки?
Этот вопрос показался младшему лейтенанту странным. Он помолчал, внимательно глядя на Кременцову. Потом, смеясь, пригладил усы.
– У них-то? Как вам сказать…
– Говори, как есть. От и до. Вот, к примеру, я могла бы брать сколько?
– Да, вообще, сутенёр берёт, – задумчиво вымолвил офицер, опуская взгляд к ногам собеседницы. Оценив их длину и стройность, он пополз взглядом вверх и остановил его на глазах.
– Ну, вам бы досталось долларов сто, не больше.
– Это за час?
– Не факт. Как получится.
– Хорошо, спасибо. Можете ехать.
Прапорщик слышал весь разговор. Когда младший лейтенант вернулся в машину, та упорхнула за один миг. Было двадцать два двадцать пять. Дохромав до скверика перед театром, Юля не без труда нашла свободную лавку. Сев на неё, она сняла туфлю с больной ноги, и, вскинув её на другую ногу, стала рассеянно созерцать фигуры фонтана. Вечер был тёплый. Гомосексуалисты, местом сбора которых служил с советских времён этот самый сквер, косились на Кременцову, сидя поблизости от неё или околачиваясь компаниями. Она их не замечала. Но вдруг услышала слева:
– Смотри, Серёг, конь какой!
Юля поняла, что это – о ней. Ей стало неловко. А тут ещё к ней подсели.
– Мадемуазель! Вам не холодно?
– Нет, – ответила Юля, не отрывая глаз от фонтана.
– Но вы дрожите! Вам, несомненно, пора домой.
