– Через полгода в ней уже жил бы какой-нибудь недоносок с десятью шлюхами.
Светка молча встала из-за стола и вымыла сковородку. Она же сварила кофе, которое налила не в кружки, как предлагала Юля, а в чашки, не поленившись сходить за ними в большую комнату, где был шкаф с дорогой посудой.
– Это тебе не пиво, – прокомментировала она свой странный поступок. Кофе, купленный в Елисеевском, получился у неё так, что Юля, действительно, отличила его от пива, которое ненавидела.
– Мне какие медикаменты нужно купить? – спросила она, сделав два глоточка. Светка закуривала.
– Бинты, шприцы, димиксид и антибиотики. Это всё должно появиться завтра. А денег нет.
– Найду.
– Где ты их найдёшь?
– Возьму в долг у друга.
– Уже сегодня?
– Да.
– Так мы что, вдвоём поедем к твоему другу?
– Нет, ты останешься. У меня хорошая дверь. Стальная, с сейфовыми замками. Надеюсь, ты понимаешь, что открывать никому нельзя?
Допив кофе, Юля принесла справочник по служебному, охотничьему и декоративному собаководству. Она раскрыла его на нужной странице и дала Светке. Та, хоть глаза у неё слипались, долго и с интересом разглядывала ирландскую сеттериху, очерченную портретной рамкой, одна из сторон которой имела две параллельных линии. Пепел сыпался на страницу. Светка его сдувала и опять сыпала.
– Ну, что скажешь? – не утерпела Юля. Медсестра бережно положила книгу на подоконник и подняла глаза.
– Это сама Анька нарисовала рамочку?
– Да, конечно! Ты обратила внимание, что она между мордами суки и кобеля провела карандашом дважды?
– Да, это интересное наблюдение! Значит, рыжая сука с кобелями не нюхается?
Большие, тёмные глаза Юли сделались ещё больше, ещё темнее. Почесав кончик своего носа, она беспомощно поглядела на Светку. Та трясла чёлкой, чтоб не уснуть. Гасила окурок. В комнате зазвонил телефон. Очумело встав, Юля подошла к нему. Сняла трубку.
– Да, я вас слушаю.
– Добрый вечер, Юлия Александровна, – сказал Бровкин, – вы уже дома?
Юля молчала. Рыжая сука с кобелями не нюхается! Не нюхается! Поэтому Анька ушла тогда из милиции, где могла и погибнуть, если у неё с собой не было инсулина. Рыжая сука с кобелями не нюхается! О, боже!
– Юля, ты меня слышишь?
– Слышу. Привет.
– Так ты уже дома?
– Дома. Но Карнауховой совершенно необязательно знать об этом. по крайней мере, до завтра.
– Считай, что завтра уже настало.
Юля со вздохом села на край дивана.
– Какая мразь меня заложила?
– Ей позвонили из отделения. Так что, мадемуазель Кременцова, если вы завтра на похоронах подойдёте к ней ближе чем на пять метров, вам чёрный пояс ваш не поможет.
