Холодная комната | страница 19
– Бабка маячит, но не в зелёной кофточке, а в оранжевом плащике, – промурлыкала Кременцова, вспомнив, как Хусаинов обозвал её утром сопливой, глупой девчонкой, – бабка ничего, умная. Если вам её плащ не очень понравится, я схожу в магазин и куплю зелёную кофточку.
– Сходи в задницу, – предложил Хусаинов и устремился вниз. Кременцова бросилась вслед за ним, видимо, давая этим понять, что она вполне доверяет его практическому знакомству с маршрутом.
Недавняя собеседница Вероники Валерьевны в элегантном оранжевом одеянии, испытавшем дожди и бури сороковых годов, ошивалась по двору не одна. Десятков пять-шесть жителей района столпились там, ожидая выноса тела молодой женщины. Подойдя к старухе, громко рассказывавшей о том, как она полжизни пыталась вернуть покойницу на путь истинный, Хусаинов с помощью Кременцовой нежно отвёл её от толпы и тихо спросил:
– Мартынова где?
– Вероника-то? – хлопнула глазами бабулька, – так она дома сидит, вас ждёт! Вы в подъезд вошли, и она за вами шмыгнула сразу.
– Нет её дома, – жёстко насела на старушенцию Кременцова, мигом вкурившая, что к чему, – пятнадцать минут трезвонили без толку! Она слышит-то хорошо? Или точно так же, как ты мозгами ворочаешь?
– Хорошо, – обиделась старушонка, – лучше, чем надо!
Вынесли труп, упакованный, к огорчению публики, в непроглядный чёрный пакет. Старуха перекрестилась. Достав платок, утёрла глаза.
– Горе-то какое! Тридцать семь лет! Красавица, умница! Никому отродясь ничего худого не говорила… А что пятёрку тогда взяла у меня да не отдала, так Бог ей простит!
Тело погрузили и увезли. Толпа стала расходиться.
– А вы не знаете, что она собиралась мне сообщить? – спросил Хусаинов. Старуха высморкалась. Сложив, убрала платочек.
– Кто? Вероника?
– Да.
– Ерунду! Она, дескать, слышала, как Виталик Артемьев ночью Ленке орал: «Язык бы тебе оторвать за эти слова! Язык оторвать бы!» И про икону какую-то. Словом, нечего её слушать! Мало ли, что орал! Они ведь всегда орут, когда пьяные.
Алексей Григорьевич очумело взъерошил волосы. Кременцовские брови ушли за чёлочку. Догадавшись по выражению лиц своих собеседников, что её сообщение потрясло их до глубины души, старушка пробормотала:
– Да, про икону! А про какую – не знаю. Вы у неё у самой об этом спросите! Дома она сейчас. Хотите, дам ключ?
– Так у вас есть ключ от её квартиры?
– Да, есть. Она, когда уезжала в мае на дачу к дочке своей, дала мне его, чтоб я у неё цветы поливала. Вчера приехала. А ключ, сволочь, позавчера у меня упал за комод, и я его вытащить не могу! Комод надо сдвинуть, а он тяжелый, как…