– А, не надо, спасибо, я сама. Тут недалеко.
– Кира, – произносит Стас обманчиво – спокойно. – Сама ты уже попыталась. Хорошо, что я оказался рядом. И я не позволю тебе одной расхаживать по улицам в такое время.
Тяжело вздыхаю, признавая его правоту, и называю адрес.
Стас молча и уверенно ведет машину, даже не глядя в мою сторону. Но все же я первая нарушаю тишину.
– Спасибо. За то, что спас.
– Не за что. Почему твой парень позволяет тебе так поздно ходить одной по улицам?
– А это тебя не касается, – скрещиваю руки на груди, снова чувствуя, как злость поднимает голову.
– Мне просто интересно: как можно утверждать, что любишь человека, если элементарно о нем не заботишься? – Стас бросает на меня косой взгляд, как будто ответ написан у меня на лице.
– Забота проявляется по-разному. И при этом не обязательно включать тотальный контроль, – огрызаюсь, не зная, что ответить.
– Вот как. То есть позволять девушке работать на нескольких работах до часу – двух ночи, элементарно не провожать и не встречать тебя, чтобы не случилось беды – это нынче тотальный контроль, а не забота? Интересно, а я и не знал, – я слышу в его тоне нотки злости и ехидства и не удерживаюсь, отвечая в том же духе.
– К чему вообще этот разговор?! Я благодарна, что ты спас меня от насильников, но не просила устраивать мне сеанс психотерапии, лезть в душу и топтаться там.
– Дело твое, – неожиданно сдается Стас. – Но когда – нибудь ты поймешь, что я был прав. Мы приехали.
– Спасибо, – бурчу, поворачиваясь, чтобы отстегнуть ремень безопасности. И только тут замечаю, что все плечо у Стаса в крови.
– Боже, – зажимаю рот ладошкой, кончиками пальцев притрагиваясь к его раненной руке. – Тебя поранили!
И меня снова накрывает волной паники и ужаса. Он пострадал из-за меня! А ведь на месте Стаса могла бы оказаться и я, и тогда вряд ли бы я отделалась только царапиной…
– Да? Я и не заметил. Пустяки. Это просто царапина.
– Нет, не пустяки! Ее надо обработать.
Поднимаю взгляд на окна. Свет не горит, значит, мама спит. Очень хорошо, лишние волнения ей ни к чему. Она и так постоянно ворчит, что я работаю допоздна. А если еще и узнает сейчас, что Стас пострадал, спасая меня…Вообще может отказаться от лечения.
– Дома обработаю, – Стас криво улыбается, с интересом меня осматривая.
– Нет, надо сейчас. Я…я не смогу тебя отпустить, зная, что ты пострадал из-за меня. Давай поднимемся ко мне, я обработаю, промою рану и забинтую.
Стас осматривает меня, прищурив глаза. Словно решает, стоит соглашаться или нет.
