— О нет, направили к ним именно меня! — зло сверкнув глазами, сознался шуттанец, поняв, что отпираться бесполезно. — Более того, из вежливости я даже принял приглашение предсказателя и посетил его дом. Беседа оказалась на редкость занятной… И все же покинуть славное королевство Грифалет мне пришлось совсем по иным причинам, — старательно изображая дружелюбие, подвел итог посол Ригби.
— Я себе представляю! — рассмеялся посол Берентиля, хлопнув шуттанца по плечу так, что тот чуть не пересел с бочонка на землю. — Должно быть вывел жалкого шарлатана на чистую воду и отправился по более важному поручению, а позже неожиданно вернешься и добьёшь Грифалет каким-нибудь особенно изобретательным способом.
Вера берентильского великана в таланты шуттанца внушала последнему надежду на скорейшее завершение неприятной темы, но назойливый салеманец, явно хвативший лишнего, и не думал успокаиваться.
— Говорят, что на Вас лица не было, когда Вы покидали дом предсказателя, — прямо заявил посол Салемана, выискивая на лице шуттанца хоть малейший проблеск эмоций, способных подтвердить донесения шпионов.
Как бы не хотелось послу Ригби завершить этот разговор на мирной ноте, пропускать мимо ушей откровенную насмешку было не в его характере, к тому же он недолюбливал завистливого сплетника и с радостью отправил бы того на корм рыбам, не будь Салеман интересен Шутте.
— Если на мне не было лица, как же меня узнали ваши бездельники? — шутливо начал посол Ригби, лукаво щуря зеленые глаза, сквозь которые уже начинала проглядывать его знаменитая жестокость, не сулящая салеманцу ничего хорошего. — Раз Вы так заинтересованы в предсказаниях, могу поделиться парочкой, говорят я не плохо угадываю будущее, — зловеще улыбаясь, предложил шуттанец.
Притихший посол Клэрри трезвел на глазах, до него начала доходить вся опрометчивость попыток задеть, по его разумению, оступившегося, более удачливого коллегу. Несмотря на всю свою молодость и малое число лет службы в посольстве, шуттанец успел зарекомендовать себя. Салеманцу сразу припомнилось другое прозвище, куда менее известное, чем Ригби Бессердечный. Кое-кто называл шуттанца змеей в птичьих перьях и намекал, что это именно то, за что король Шутты платит своему особому послу. Умение не только шипеть, но и жалить!
— О, как интересно, я бы с удовольствием послушал предсказания, — добродушно откликнулся посол Хельдерби. Добряк в упор не замечал смены настроения за столом и лишь подливал своими беспечными словами масла в огонь.
