— Как слабы стали мои кордские сестры, раз проглядели истончившиеся нити своих защитников, — тихо заметила северянка, но ее слова расслышали даже те, кто стояли дальше всех, а главное — сами защитники, удивленные столь неожиданным поворотом событий.
— Один умрет еще до исхода Ночи Свечей, другой — через пять лет, — стала пояснять свои слова прядильщица, тихо постукивая посохом о землю и загадочно чему-то улыбаясь. — А третий отправится за грань еще очень нескоро, только вот легче ему от этого не станет!
Получив страшное предсказание, стражники переглянулись и дружно бросились к северянке. Прервал их стремительный забег почти у самого финиша грозный лай и угрожающее рычание. Пес явно не был настроен подпускать еще хоть кого-то лишнего к своей хозяйке. Он и так всю дорогу плотоядно поглядывал на сгорбленного господина в рясе, но не трогал его, боясь нарушить запрет, строго озвученный северянкой еще у подножья лестницы.
— Просим вас о милости, северная госпожа, не дайте нитям оборваться. Нет за нами преступных дел, чтобы так страдать за них и рано умереть, — взмолился за всех троих разом Дуайт. Ему было очень страшно умирать и он совсем не хотел узнавать, что такого ужасного заготовила судьба тому из них, кто проживет дольше всех и будет, судя по всему, еще завидовать, ушедшим за грань первыми.
— Мало того, что мертвец, так еще и плут в придачу! — холодно рассмеявшись, заключила прядильщица. — Но я вижу все ваши нити и они действительно не так плохи, чтобы их обрывать…
Расслышав последние слова, набравшиеся смелости путники, только что приблизившиеся, чтобы лучше слышать тихую речь северянки, резко отшатнулись, безжалостно оттаптывая ноги тем, кто старался укрыться за их спинами. Прядильщица оказалась не просто видящей или переплетающей нити, а самой обрывающей, способной убить, разорвав всего одну нитку, выдернутую из одежды осужденного. Такая жуткая власть не укладывалась в головах перетрусивших гостей столицы, желавших всего лишь повеселиться и выпить вина, а не сталкиваться нос к носу с одной из легендарных обрывающих нити. Большинство из собравшихся, свято верили в то, что таких вообще больше не рождается в Дэйлинале.
— Не гневайтесь, могущественная госпожа, — едва выдавливая слова и не чувствуя одеревеневших от ужаса ног, начал свою речь Кори, окончательно убедившийся в опрометчивости их сегодняшнего проступка. — Мы страшно виноваты и заслуживаем наказания, но мы не знали, чем обернется наша непростительная глупость. Молю вас о снисхождении и помощи.
