Особой же популярностью пользовался фокус с самостоятельным освобождением пленника, в приграничных городах-крепостях. Именно там острее всего ощущалась неподдельная радость при виде ловко выскальзывавшего из страшных пут акробата. До смерти уставшие от непрекращающихся похищений простые жители и бьющиеся за их покой воины, облегченно хлопали всякий раз, как становились свидетелями очередного наглядного посрамления непобедимых, как всем им мнилось, вейнстких чар.
Вот только далеко не каждый заезжий чужак понимал, что в этом заурядном представлении такого захватывающего и интересного. Большинство из непосвященных гостей Шутты не могло взять в толк из-за чего бывалые воины, не глядя выгребают из кошелей монеты и щедро одаривают, призывающих поддержать смельчака, циркачек, гремящих на всю площадь быстро наполняющимися яркими бубнами.
Однажды, не оценил происходящего и юный, облаченный в черные одежды, чужестранный гость. Это был его первый визит не только в суровое приграничье, но и в саму Шутту, а потому он не мог знать всех тонкостей местной, непростой жизни и не понимал, происходящего на его глазах, грабежа. Крайне изумленный странной реакцией на более чем посредственное выступление акробата, юноша не преминул продемонстрировать свои скудные познания шуттанского, прилагавшийся к ним чудовищный акцент, а также поразительную, сметавшую любой языковой барьер, заносчивость.
Оказавшейся стоящей в непосредственной близости от шумно возмущавшегося смутьяна Тере, моментально захотелось зажать уши, а лучше сразу пристукнуть крикуна чем-нибудь тяжелым, чтобы тот не портил просмотр долгожданного выступления ни ей, ни окружавшей ее толпе одобрительно улюлюкающих людей.
Слово за слово завязалась ожесточенная, бранная перепалка. Совсем еще юная, переодетая мальчишкой зеркальщица требовала, чтобы чужак немедленно заткнулся и прекратил выказывать неуважение к тому, чего не в силах уместить в своей пустой, как цирковой бубен, голове. В противном случае, она обещала с превеликим удовольствием подбить ему глаз или сломать нос. Разумеется, надменный, хорошо одетый гость королевства и не подумал внимать резонным требованиям какого-то неотесанного, просто одетого оппонента. В отместку за возмутительную угрозу, юноша щедро одарил Теру парой отборных эпитетов на ломанном шуттанском и целым потоком непереводимых, но судя по интонациям, не менее лестных оскорблений на родном, тарабарском языке.
